*К8**
JI. С. Берг. История великих русских географических открытий
338
В 12 верстах от повороту следует речка Попе-
решная, которая верстах в 30 от переезду в Джо-
локон пала.
Ночевав на Поперешной , следующего дня
переезжали речку Мету, которая близ переезду
в реку Охоту пала, по течению с правой стороны.
Оттуда ехали мы вниз по Охоте до старого Охот
ского острогу чрез Джолокон и Амунку речку.
Ночевали в старом остроге, а лошадей кормили
близ речки Меты. Расстояния от Поперешной до
Меты 10, от Меты до Джолокону 15, отДжолоко-
ну до Амунки столько же, а от Амунки до старого
острога одна верста.
В старом остроге было в то время строения
только три избы, а стоял он над протокою Амун
ки речки , чрез которую там , следуя к порту,
и перебираться надобно, а оная протока верстах
в 3 ниже острога впадает в реку Охоту.
На другой день приехали мы в Охотской порт
поутру рано, ибо оный от Старого острога не бо
лее как в 6 верстах. Строений тогда в нем было:
часовня во имя Спаса всемилостивого, канцеля
рия, управителей дом, 5 изб тамошних обывателей
да морской команды строения, четыре дома, 6 изб
и две казармы. Впрочем, много строения вновь
заводилось.
От Ярманки поехали мы 9 числа июля 1737 года,
а в Охотск приехали августа 19. Простою на до
роге было у нас на Вельской переправе три дни,
на урочище Хорамас день, на Капитан-Тарыне два
дни, да на малых гарях день, всего простою было
7, а езды 34 дня.
Вообще о сей дороге объявить можно, что
она от Якутска до Вельской переправы гораздо
сносна, а оттуда до Охотска столь беспокойна,
что труднее проезжей дороги представить нельзя,
ибо она лежит или по берегам рек, или по горам
лесистым. Берега обломками камней или круглым
серовиком так усыпаны, что тамошним лошадям
довольно надивиться нельзя, как они с камня
на камень лепятся. Впрочем, однако, ни одна
с целыми копытами не приходит до места. Горы
чем выше, тем грязнее; на самых верхах ужасные
болота и зыбуны, в которые ежели вьюшная ло
шадь проломится, то освободить ее нет никакой
надежды. С превеликим страхом смотреть долж
но, коим образом земля впереди сажен за 10 ва
лами колеблется.
Лучшая езда оным путем из Якутска с весны
до июля месяца, а ежели подняться в августе, то
надлежит опасаться, чтоб снега не захватили, ко
торые весьма рано на горах выпадают.
В Охотске жили мы октября по 4 число того ж
1737 году, пока прибывшее с Камчатки августа
23 числа перевозное судно «Фортуна» сгружена
и починкою была исправлена.
Около Охотска живет пеших ламутов, ко
торые в оный острог ясак платят, пять родов:
Ивьянский, Адганский, Шолганский, Уяирский,
и Нюньчинский. В Ивьянском роду князец Ча-
лык, ясашных ламутов 4 человека.
В Адганском князец Ундыкан-Дедянович,
ясашных у него 12 человек.
В Шолганском князец Курука, ясашных 4 че
ловека, в Уяирском князец Шарыган, ясашных
три человека.
В Нюньчинском князец Джолдоикур Буйна-
ков, ясашных девять человек.
Все помянутые роды живут неподалеку от Охот
ска по рекам Охоте, Кухтую и подле моря, питают
ся рыбою, а ясаку платят по соболю и по лисице
с человека.
Оленьих ламутов, которые с ясаком в Охотск
приезжают, семь родов, Уяганский, Готникан-
ский, Горбиканский, Келарский, Еджганский,
Долганский и Кукуирский, а кто именно в тех
родах князцы и сколько в каждом роду ясашных,
о том узнать было не через кого, потому что олен-
ных ламутов близ Охотска не было.
Как судно перевозное совсем было исправле
но, то сентября 30 дня от охотского командира
отдан приказ, чтоб грузиться на судно, а октября
4 числа последовало и отправление оного.
Из устья реки Охоты вышли мы часу во вто
ром пополудни благополучно, и к вечеру из
виду от берегов отбежали. А в 11 часу оказалась
в нашем судне такая течь, что люди в интрюме
по колено в воде ходили. И хотя в две помпы,
а котлы, и что кому попало, вода выливана была,
однако не убывала. Судно наше так уже грузло,
что вода заливалась в шпигаты. Другого спасения
не было, как облегчить его извержением клади,
ибо тогда случилась на море совершенная тишина
(что немало к спасению нашему способствова
ло), а в Охотск воротиться не можно было. Чего
ради все что наверху ни лежало, и что около судна
навешено ни было — побросано в море, но как
и от того не последовало пользы, то извнутрь
судна до четырехсот пудов выброшено в море
без всякого разбору. Несчастливы были, которых
кладь наверху лежала. Наконец вода начала убав
ляться, а после и вся вылита, однако помпы из
рук выпускать не можно было, ибо в полумитную
стклянку по два дюйма воды прибывало в судне.
