нали все больше понимать, что Московский поход уже завер
шился, надо думать о спасении армии.
Наступил новый период в Белом движении. На протяжении
огромного фронта в 1150 километров у белых было всего 48 400
штыков и 22 100 сабель. О сплошном фронте не могло быть и
речи. К тому же, как всегда при отступлении, резко обозначи
лись тыловые противоречия и столкновения генеральских ам
биций. Ко всем трудностям добавлялись вспышки сепаратизма
на Дону и Кубани, где во избежание подъема цен на продукты
питания местные власти запретили вывоз за пределы областей.
То есть добровольцы как бы официально объявлялись чужими.
Всвою очередь генерал Май-Маевский издал приказ, запре
тивший на Украине преподавание в школах на украинском языке.
«Недоверие к высшему командному составу росло — грабе
жи и кутежи лиц этого состава с бросанием огромных сумм де
нег были у всех на виду, и младший командный состав пошел
по стопам старшего и тоже стал собирать дары “от благодарного
населения”, внося еще большую разруху и еще больше озлоб
ляя население. Богатое казачество, пострадавшее материально
в 1918 году, пожелало пополнить свои убытки и отправляло ва
гонами награбленное имущество в свои станицы и туда же гна
ло лошадей табунами. Дело дошло до того, что казачьей части
нельзя было спешиться для боя, потому что ни один казак не
хотел оставить сзади свою лошать с седлом, к которому были
приторочены его сумы, где, очевидно, лежало достаточное ко
личество драгоценностей»57.
Безраздельно властвовала «колдунья в шапке-невидимке».
Это название журналисты из «Донских ведомостей» дали безу
держной спекуляции, с которой не могли справиться ни граж
данские, ни военные власти. Ни строгие приказы, ни аресты,
ни реквизиции не смиряли безудержность «колдуньи». Среди
арестованных были даже офицеры. Так, в Новороссийске за
хищение вина из казенного имения Абрау-Дюрсо был аресто
ван чиновник для особых поручений при черноморском губер
наторе де Роберти.
В октябре генерал Врангель приказал повесить заместителя
начальника станции Царицын, весовщика и составителя поез
дов. Они за взятки отправляли с воинскими эшелонами част
ные грузы, задерживали раненых и снаряжение. Бедняги попа
ли под железное колесо судьбы, оно изрубило их, но вокруг все
оставалось по-прежнему. Обвинять стрелочников и чиновни
ков можно было до бесконечности.
Среди офицеров широко расходились копии писем Вранге
ля Деникину с жесткой критикой стратегии главнокомандую
щего, не пожелавшего соединиться с армией Колчака.
158
