зывали некоторые участники Оштинской обороны.
Иногда мне кажется, что я знаю даже его содержа
ние. Вот каким я его себе представляю.
4 октября.
Нас перебрасывают в новый район. Плывем на баржах. Это
здорово, потому что могут, наконец, отдохнуть ноги. Интересно,
подсчитает ли кто-нибудь после войны, сколько тысяч километ
ров отмерили солдатские ботинки?
Место нашего нового назначения — Вытегра. Приказа о даль,
нейшем движении пока нет, но солдатская молва уже сообщи
ла, что в Вытегре мы не задержимся. Бои идут в районе Возне
сенья. Где точно, никто не знает. Почти уверен: настоящего от
дыха у нас не будет.
В Вознесенье мы уже раз би%
1
. Кажется, в начале августа.
И вот, описав круг через Карелию, возвращаемся. Все, что за--
помнилось за эти два месяца, — бои. Они тянулись непрерывной
днем, и ночью. Потери большие. В сутолоке боев этого как-то
не замечали. А сегодня, на рассвете, когда весь полк подтя
нулся к пристани на погрузку, увидели, что в некоторых ротах
уже и половины личного состава не осталось.
4 октября, вечер.
Сколько раз в окопах бойцы мечтали вот о таком спокойном
(бомбежка не в счет) дне, чтобы хоть раз по-настоящему вы
спаться. А сегодня не спят. Сидят кучками, курят и говорят,
говорят... Наверно, это тоже потребность человеческая — выго
вориться...
Не улеглось еще волнение от недавней бомбежки.
Мы тащимся очень медленно. Буксир тянет сразу три баржи.
Он урчит, фыркает, с ожесточением шлепает колесами по воде.
«Хорошая мишень для неприятельской авиации», — подумал
я еще утром.
Где-то около обеда над нами появились два ястербка. Они
прошли низко, покачали крыльями. Бойцы улыбались, кричали
что-то, размахивая руками. С этими Двумя самолетами мы не
так одиноко чувствовали себя среди озера. Но гроза уже надви
галась. Первым ее приближение уловил мой связной.
— Воздух! — громко объявил он.
36
