здравый смысл возобладает, а конфронтация не приведет к во
енному столкновению. Министр пережил это событие крайне
остро. Настолько, что с ним случился тяжелый приступ, ин
сульт. Последствия удара дали о себе знать позднее, граф начал
терять слух. Оправившись, Румянцев предпринимает неорди
нарный шаг. Он отказывается от всех своих государственных
наград. Продает в казну ордена и другие наградные знаки ино
странных государств. Среди них —орден Почетного легиона,
полученный им лично от Наполеона I. Тем самым он посчитал
ничтожными для себя и сами награды, и собственные заслуги
перед теми, кто их вручил. Полученные деньги канцлер пере
дает в благотворительный фонд помощи жертвам войны. По
мимо этого, Румянцев поручает своему доверенному лицу в
Лондоне приобрести и обеспечить доставку оружия для сра
жающейся русской армии. «Вам наверное уже известно, —
пишет Румянцев барону Николаи, —что буквально все у нас в
настоящее время делают прёдложения Государству внести
свой вклад в вооружение страны, которое столь необходимо
из-за случившегося кризиса. Несмотря на то, что из-за кризи
са судьба моего состояния становится непредсказуемой, по
скольку оно почти полностью находится в Белой России, я на
мерен следовать примеру других. Прошу Вас, господин Барон,
использовать сумму 20 ОООрублей для того, чтобы купить и от
править сюда, как можно быстрее, солдатские ружья, которые
я хочу передать своей Родине. Если для Того, чтобы получить
ровный счет, нужно добавить от 2-х до 5 тыс. рублей, прошу
взять для меня вексель в финансовом бюро по Вашему усмот
рению. Я обещаю, господин Барон, уплатить по векселю с удо
вольствием и благодарностью...»1
Обстоятельства, при которых он, Румянцев, одно из главных
действующих лиц в критический для государства период, был
выключен из участия в событиях, особенно тяготили канцлера.
Долгие дни и месяцы министр иностранных дел напрасно ожи
дал реакции императора на свои неоднократные заявления об
отставке. Результата не давали и его обращения за поддержкой
к своему другу и соратнику Аракчееву. Румянцев надеялся, что
одинаково близкий и к нему лично, и к императору человек по
может уладить наболевший вопрос, сумеет смягчить неизбеж
ную в таких случаях неловкость. «Объясните Государю, —пи
шет он в одном из писем Аракчееву (9 августа 1813 года), —со
свойственной вам осторожностью и тем глубочайшим почте
нием, которое я к нему храню, печаль духа моего и поставьте в
виду, что ему есть одно исцеление —даровать мне свободу»2.
1РГИА. Ф. 1646. Оп. 1.Д. 99.
2
Там же.
229
