* * *
Алексей Андреевич Аракчеев —современник Румянцева,
личность, как никакая другая, замкнувшая на себе внимание
не только современников, но и потомков. Он —зловещий сим
вол эпохи, воплощение безудержного деспотизма. При жизни
и после смерти ему посвящены немало исследований, отзывов
в мемуарах, стихов, эпиграмм, анекдотов. Его демонизиро
ванная тень нависала над Россией на протяжении XIX века.
И в общественном мнении, и в классической литературе Арак
чеев —«временщик». «Всея России притеснитель, / Губерна
торов мучитель... / Полон злобы, полон мести. / Без ума, без
чувств, без чести...» —написал о нем Пушкин. Его жизнь и
государственное служение выкрашены только в черный цвет,
что само по себе противоестественно. Неужели настолько сле
пы были самодержцы Павел I и Александр I, что удерживали
его при себе на протяжении всей жизни, а Александр начиная
с 1810 года целиком передал ему управление внутренними де
лами государства? Возвышение Аракчеева —свидетельство кри
зиса монархической модели власти, когда самодержец, в дан
ном случае Александр I, оказался не в состоянии управлять
огромной империей. Задача была тем более сложной, посколь
ку государству, находящемуся в кольце войн, грозила потеря
независимости. Видимо, так было нужно, чтобы беспрекослов
но преданная престолу личность патриота, офицера приняла
на себя издержки и провалы царствования.
Репутацию Аракчееву создавали как свойства его натуры,
так и обстоятельства, в которых ему пришлось служить. Поли
тическое долгожительство такой фигуры как Аракчеев возмож
но объяснить, лишь воссоздав подлинную картину российской
жизни на рубеже XVIII—XIX веков, что сделать нелегко, прежде
всего потому, что вся историография императорской России
преследовала цель возвеличивать царствование Екатерины II.
При этом несостоятельность Павла I вырисовывалась как бы
сама собой, оправдывая тем самым неизбежность его конца.
Екатерина оказалась на российском троне, устранив с по
мощью офицеров-заговорщиков собственного мужа — Пет
ра III. Это был не самый «легитимный» путь к верховной власти.
Факт этот тяготил императрицу на протяжении всего царство
вания, побуждая думать о прочности своего положения. Вэтом
она проявляла себя и как зоркий политик, и как дальновидный
правитель, и как мудрая женщина. Ее дружба с французскими
просветителями, вызывающая недоумение у них самих, служи
ла ее духовному возвышению над всеми остальными. Ее посто
янное манипулирование военачальниками, окружением, фаво
ритами сбивало с толку одних, сталкивало лбами других. И это
220
