чал кулаком, поднимая на воздух посуду, и грозил разнести
гадюшник Муньоса вдребезги.
— Послушай, старик! —заявил грассирующим баритоном
драгун. — Война с мятежниками — это моя золотая жила.
Я уже капитан, и если смута еще продлится, то через год-дру
гой я получу плюмаж майора! А это! Да что тебе говорить,
старый осел! —он выплюнул абрикосовую косточку чуть не в
щеку собутыльника и выдохнул: —Господи! Как я люблю ва
шу
дочь, папаша... Она, она!..
Тереза наскоро вытерла о подол пыльные от зерна руки,
навострила уши —пьяное откровение мужчин занимало ее
все более.
Почесав свою плешь, осененную жидким ковылем волос, и
представив себя по меньшей мере генералом, трактирщик ба
тально рявкнул:
— Где, черт возьми, эта блудливая уховертка?!
Хватаясь за стулья и стены, старик завыписывал кренделя
к двери. Следом весьма твердо прогремел саблей и шпорами
Луис. Он был на удивление свеж, бодр и в духе.
Девушка, пригнувшись под низким окном, легко скользну
ла под брюхом ревущего мула и нырнула в цветник.
— Тереза-а! Не шути с огнем! —поднимая собак, неслось
зычное: —Погоди, мерзавка! Попадешься мне!
Она наблюдала из своего зеленого укрытия за незадачли
вым женихом, сердито накручивавшим пуговицу мундира, и
за папашей, пребывавшем в состоянии редкого обалдения.
Беглянка едва сдерживалась, чтобы не выдать себя звонким
смехом и, пожалуй бы, выдала, если б... не комары. Растрево
женные, они злобно звенели, забивались под подол и рубаху,
нещадно жалили бедра, спину и грудь.
Глава 3
Небо над городом наливалось агатом. Душно и едко припа
хивало дальними степными пожарами. Несносная мошкара
вконец закусала Терезу. Чуть не плача, она оперлась на затек
шие колени и огляделась.
Мужчины прошли под навес, рядом с которым располага
лась длинная поилка для овец, и теперь дымили сигарами. Со
221
