стороны города змеилась пепельная мгла и плотно сгущалась
в грозистую темень на востоке.
Справа уходили на запад горные кряжи, такие скалистые и
обрывистые, точно всемогущая десница Бога отсекла и от
бросила их, расчистив монументальную долину.
Ближайшая в горной цепи башня-стена, колосс Сан-Мар
тин, иссеченная кривыми рубцами времени, мрачно взирала
глазницами и меловыми расщелинами белеющего взлобья.
Тереза вздрогнула, напуганная грозовым молчанием ка
менного великана, атакуемого криком озерных чаек и стелю
щимся по земле полетом пернатой мелюзги. Она поежилась,
позабыв о комарином рое. Гремучие порывы бури, непрогляд
ная тьма из песка и пыли, ливень и молнии, ветродуй, рвущий
когтями одежду, ярко представились ей. Тереза нахмурила
брови: застоявшийся горячий воздух отдавал свежевскопан-
ной могилой. Она машинально почесала искусанное плечо,
щеку... В сердце запало дурное предчувствие...
Поглядывая на клубящиеся фиолетово-черной смолой не
беса, старый Антонио трезвел. На своем веку он видел нема
ло, но чтобы по весне и такая гроза!.. Початок суеверно пере
крестился: в спертом воздухе гулял страх. Точно чья-то
зловещая воля искала его. Взгляд Муньоса судорожно обска
кал двор. Вспомнились дочь и Сильвилла, еще с утра укатив
шая на рынок. Подмышки торговца сделались сырыми. Бла
го, рядом дымил рослый и сильный дон Луис.
— Не к добру наше веселье... —промямлил Муньос, бес
приютно ерзая глазами по лицу капитана.
— С каких пор ты стал суеверным, старик?
— С каких, с каких! С тех самых, сеньор, когда по Мексике
поползли эти чертовы слухи... Окраины города тоже стали
гиблым местом... Задницей чую!
— Врешь! —Луис сплющил высоким каблуком пустую
упаковку сигар, ладони его сжались.
— Тогда КТО, по-вашему, ослепил... сотню рабов и с од
ним зрячим поводырем спровадил в Мехико? Кто?
— Но это же были мятежники, черт возьми!
— Да, чтоб мне сдохнуть, они самые! Но, клянусь головой,
это не было делом рук солдата короля. Тот, кто ослепил их,
222
