одно знакомое ему имя — Каахумана и внимательно
посмотрел на нее, отметив властное и одновременно
несколько капризное выражение ее круглого лица,
хранившего следы былой красоты.
— Алоха! — певуче приветствовали доктора коро
левские жены, а Каахумана жестом предложила при
сесть на полу рядом.
Король, оставив в доме переводчика Кука, поки
нул их. Не теряя времени, доктор раскрыл саквояж,
вынул разноцветные отрезы шелковой материи и,
объяснив, что это подарки от Баранова, с поклоном
преподнес каждой женщине по отрезу. Самовольное
распределение цвета обернулось промашкой.
— О, Каланов! — протянула Каахумана, косым
взглядом провожая красный отрез, доставшийся жене
помоложе.
Простое любопытство, подумал доктор. Ан нет, это
было притязание. Между женщинами последовал ожив
ленный диалог, и после короткой перепалки та, что
помоложе, отдала кусок алой материи Каахумане в
обмен на материю зеленого цвета. Доктор закусил губу.
Но, налюбовавшись подарками, женщины, как по ко
манде, положили их себе на колени и ласково посмот
рели на доктора. Он почувствовал себя прощенным
компанией этих чересчур дородных туземных красавиц
и, чтобы закрепить достигнутое, робко произнес:
— Я врач, я умею лечить различные болезни...
Выслушав перевод, женщины посмотрели на гостя
с еще большей симпатией. Каахумана что-то сказала
своему слуге, и тот встал так, чтобы удобнее было
отгонять мух и от своей госпожи, и от гостя. Доктор
воспринял это как знак явного благоволения со сто
роны любимой королевской жены.
Каахумана в один присест доела остатки своего
арбуза и, отодвинув в сторону тарелку с горой ко
рок, с блаженным вздохом огладила большой живот.
По ее команде слуга принес раскуренную трубку.
Королева несколько раз с удовольствием затянулась,
выпустила дым через ноздри и с улыбкой подала труб
ку доктору. Шеффер не курил, но отказ мог стать
второй ошибкой. А ему так хотелось угодить любимой
жене Камеамеа. Он чуть втянул в себя дым, закаш
254
