— Сначала ходил он со Степаном Глотовым, а
опосля примкнул к Ивану Соловьеву.
Услышав имена Глотова и Соловьева, пятеро слу
шавших рассказ алеутов молча встали и отошли в
сторону. Тараканов, часто общаясь с ними, знал, что
упоминаний о промышленниках Глотове и Соловьеве,
оставивших по себе плохую память жестокими изби
ениями туземцев, алеуты не переносили.
— А чуешь, Иван, уже теплее стало, — как ни в
чем не бывало, не заметив, что он оскорбил чувства
своих слушателей, сказал Никифоров Болотову. —
Скоро на Сандвичевых кости греть будем.
— Но почему же все-таки корова, а не морская
лошадь? — думая о слышанном, недоуменно пробур
чал Болотов.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Остров Оаху,
март 1816 года
Перед отъездом на остров Оаху для обозрения
владений, дарованных ему членами королевской семьи,
доктор Шеффер вновь встретился с Камеамеа.
Король принял его теперь совершенно запросто. Он
полулежал на циновке в своей просторной хижине,
одетый в одни панталоны, и доктор Шеффер с по
чтением обозрел голый торс неутомимого воина, ис
пещренный шрамами и рубцами. Кроме переводчика
Кука, в хижине более никого не было.
Камеамеа указал доктору место на циновке рядом
и спросил:
— О чем хотел говорить со мной Папаа?
Шеффер уже привык к своему гавайскому имени
и воспринимал такое обращение короля как знак бо
лее доверительного к себе отношения. Поэтому сна
чала участливо поинтересовался:
— Как здоровье вашего величества, не беспокоит
ли сердце?
— Я здоров, — коротко ответил Камеамеа.
— Завтра я отплываю на Оаху и хотел бы еще
271
