ряют, что новое произведение природы с самого начала его появления видно
было с острова Умнака».67
Широко используя сведения туземцев в своих описаниях, русский про
свещенный мореплаватель не всегда, однако, проявлял должный такт, стал
киваясь с самобытными верованиями и ритуалами местных жителей, значи
тельно уступая в этом смысле таким миссионерам, как Иосаф, Гедеон и
Вениаминов. Описывая, например, свою встречу с.одним из кадьякских той
онов Минаком, Лисянский говорит, что этот «старик лет 80-ти, самый боль
шой шаман или колдун на острове. Желая,.может быть удивить нас своими
баснями, он уверял, что часто видится с нечистым духом, с помощью кото
рого он предсказывает народу будущее. Мы.весьма смеялись над его рас
сказами, и бедный старик так рассердился, что\'ушел от нас не простясь ни
с кем».68 При этом, однако, несмотря на относительную краткость своего
пребывания в колониях, Лисянский не раз убеждался в глубоком знании ту
земцами природы их островов и умении предсказывать погоду. Так, в апреле
1805 года, во время поездки на байдарке на остров Угак, он не послушался
совета местного тойона остаться ночевать на острове, так .как тот «уверял,
что скоро подует северо-восточный ветер», и изрядно промок по пути в га
вань Св. Павла, ибо, как и предсказывал тойон, «после полудня ветер начал
дуть с востока и произвел такое волнение, что чрез байдарки непрестанно
плескало».69 Говоря же о мореходных способностях туземцев. Лисянский от
мечает, что кадьякцы, в частности, «плавают без всякой опасности более
тысячи верст» в байдарах и байдарках.70
Описывая остров Кадьяк и другие российские владения у берегов Аме
рики, Лисянский с тревогой констатирует сильное истощение пушных ре
сурсов колоний, замечая, что «несколько лет назад попадались поблизости
морские бобры, но теперь они отошли довольно далеко в море, а серые
котики и совсем перевелись». Настаивая на необходимости введения мер по
сохранению животного мира колоний, усовершенствованию промыслов и
улучшению условий жизни алеутов и кадьякцев, он, в частности, предлагал
доставлять туземцев-охотников вместе с их байдарками в отдаленные рай
оны на больших компанейских судах, что со временем стало постоянной
практикой Российско-Американской компании.71
После зимовки на Кадьяке «Нева» пришла 22 июня 1805 года к острову
Ситка и встала на якоре против Ново-Архангельской крепости. Лисянский
был поражен прогрессом А. А. Баранова в обустройстве нового русского
поселения. «Около десятого часа (23 июня), — пишет он, — я сошел на берег
и к величайшему моему удовольствию увидел удивительные плоды неустан
ного трудолюбия Баранова. Во время нашего краткого отсутствия он успел
построить восемь зданий, которые по своему виду и величине могут счи
таться красивыми даже в Европе. Кроме того он развел пятнадцать огоро
дов вблизи селения. Теперь у него находится 4 коровы, 2 телки, 3 быка, овца
с бараном, 3 козы и довольно большое количество свиней и кур».72
Во время стоянки у острова Ситка Лисянский и его офицеры продолжили
гидрографические съемки и описание аляскинских вод и земель. Штурман
«Невы» Данило Калинин, проведя съемку и описание пролива, ведущего в
Крестовскую гавань, «отделил остров, на котором лежит Эчком» (мыс Эд-
жкум), который был назван Лисянским «остров Крузов» в память адмирала
Александра Ивановича Круза (1731— 1799), которому мореплаватель мно
гим был обязан. Во время встречи на борту «Невы» с Лисянским ситкинский
тойон рассказал, «что от прохода Креста до мыса Десижна (Деситион) народ
называется колюшами и что он имеет язык одинаковый с жителями Стахин-
ской губы (пролив Фридриха)».73
Рассказывая об исследованиях своей экспедиции на Ситке и окружающих
ее акваториях, Ю. Ф. Лисянский отмечает, что от плавания Чирикова до
экспедиции Джорджа Ванкувера не было известно, является ли Ситка ост
ровом или материком. Ванкувер открыл пролив Чатам, в общих чертах оп
ределив таким образом островное положение Ситки. Исследования Лисян-
224
