ся другой партнер, оставалось лишь слоняться по закоулкам
огромного корпусного двора.
Как-то он задремал на солнцепеке, и его разбудил не
громкий насмешливый голос:
— Негоже господину кадету дремать, подобно старцу.
Открыв глаза, Юрий быстро вскочил, и румянец мгно
венно проступил сквозь плотный летний загар. Широко
расставив ноги, перед ним стоял премьер-майор Курганов,
человек известный каждому кадету и гардемарину. Он
был, пожалуй, единственным из уважаемых ими препода
вателей.
Почти все кадеты знали, что премьер-майор в детстве
учился так же, как и они, в этом же заведении.
Его отец, унтер-офицер петровских времен, в одиннад
цать лет отдал сына в Московскую Навигацкую школу. За
кончил обучение Курганов уже в Петербурге, в Морской
академии. С первых же лет обучения Николай Курганов
проявил незаурядность в математике, легко давались ему
иноземные языки. Он был оставлен преподавателем при
корпусе. Кроме известного «Письмовника», составил «Уни
версальную арифметику», по которой обучались в школах
России. Курганов в совершенстве знал французский, немец
кий языки, свободно владел английским и латынью. Ему
присвоили звание профессора, преподавал в старших гарде
маринских классах математику, астрономию, навигацию. И
при всем том был уважаем и любим кадетами...
Юрий не раз встречался в коридорах с Кургановым и
почтительно приветствовал его. Сухощавый, суетливый ста
рик с седыми мохнатыми бровями и смешной косичкой,
торчавшей из-под треуголки, выглядел обычно озабочен
ным. Но всегда почтительно отвечал на приветствие даже
малолетних кадет.
— Так что же ты, братец, времечко транжиришь? — по
вторил он вопрос. — Разумней бы в «житки» поиграть.
Юрий развел руками:
— Охотников нынче нет, ваше высокоблагородие. В ка
моры все убежали. Вот и не ведаю, чем завлечься.
— Кто таков? — спросил вдруг Курганов.
— Кадет Лисянский Юрий, — бойко ответил Юрий.
— Постой, постой, — прищурился Курганов. — Не с тво
им ли батюшкой, отцом протоиереем, беседовал я запрош
лым годом?
— Точно так, ваше высокоблагородие.
Премьер-майор пожевал губами, вскинул брови:
— Книжицы почитываешь?
26
