— Нет, она уж несколько лет как на Кадьяке
обосновалась. Мне Ирина сказывала, не ладится что-
то у родителей, потому они врозь живут. Ирина и сама
с братом и младшей сестренкой несколько лет на Ка
дьяке прожила после той истории, когда заговор про
тив Баранова замышлялся. Ежели б ты слышал, Ва
лерий, как рассказывала мне Ирина о своем воспи
тателе на Кадьяке, отце Германе! По ее словам, ис
тинно святой человек, земные блага давно от себя
отринул, и нет для него высшей радости и заботы,
как проявлять сострадание к людям и укреплять их
веру в милосердие Господа. Через этого отца Герма
на и Ирина глубокой и подлинной верой в Бога про
никлась.
— Тем более трудно будет вам ужиться вместе.
Ты ж вольнодумец и вольтерьянец, а она такая, го
воришь, религиозная натура.
— Уживемся, — уверенно сказал Яновский.
— Да уж вижу, как она тебя к церковным служ
бам здесь приохотила. Потому, наверное, и Баранов с
тобой так ласков стал.
— Мне приятно на Ирину во время молитв смот
реть. Она из храма вся просветленная выходит. А угож
дать Баранову показным благочестием я и не думал:
— Ну, поздравляю, теперь у тебя в родственни
ках и туземные вожди будут, дедушки и бабушки
Иринины по матери.
— Я, однако ж, — с досадой сказал Яновский, —
до сих пор считал тебя более просвещенным челове
ком. Не буду возносить хвалу туземцам, да только они,
мне представляется, зачастую честнее и благороднее
так называемых цивилизованных людей, у которых под
личиной культуры и образованности нередко самые
жестокие и низменные инстинкты в душах властвуют.
— Ты вроде как и воспитывать меня уже начина
ешь? — с иронией заметил Новосильцев. — Уволь! —
Он помолчал и неожиданно протянул руку Яновско
му: — Ты меня сегодня поразил, Семен, и все ж
прими мое поздравление. Я твой друг и хоть не пол
ностью тебя понимаю, но решимость и чувства твои
ценю. Оценят ли командиры?
— Спасибо тебе! — Яновский сжал руку товари
491
