Кузьма замялся, исподлобья смущенно взглянул на
приятеля.
— Пришлось, Тимоха, временно в твоей полови
не разместить. Все одно пустовала. А ты, помнишь,
как в последний рейс на «Ильмене» уходил, разрешил
мне: ежели, мол, кто из старых приятелей попросит
ся на постой, пущай, чтоб место, значит, зазря не
пропадало. Я и пускал приятелей наших, кто с Кадь
яка али из других мест приходил. А как обвенчались
они, что, думаю, нам тесниться, пусть уж в твоей
комнате временно поживут.
— И правильно, Кузьма, ты решил, — сказал Та
раканов. — Где ж Сенька-то твой работает, на про
мыслах?
— Бог уберег от мокрой работы. К кузнечному делу
приохотился. Силушкой не обижен, вот и махает мо
лотом на подхвате у Ивана Корягина.
— Ежели любит работу свою, то и хорошо.
— Да ты не беспокойся, Тимоха, сегодня ж ком
нату твою и освободим. Мы как-нибудь и в двух сво
их разместимся.
— Я так мыслю, недолго здесь задержусь, —
думая о своем, сказал Тараканов.
— А куда ж ты теперь-то? — недоумевающе по
смотрел на него Батурин и опять потянулся к бутыл
ке. — Общим промыслам-то с бостонцами, слыхал я,
конец пришел: не заключает Александр Андреевич
новых с ними контрактов.
— Надобно мне, Кузьма, вернуться опять на Санд
вичевы, — поднимая стакан с водкой, сказал Тара
канов.
— За женкой, что ли? — понимающе вскинулся
Батурин.
— За людьми нашими, там оставленными, — ска
зал Тараканов. — Тридцать с лишним человек — и
Иван Бологов, и Степан Никифоров, и Петр Киче-
ров, и еще кой-кто в Гонолулу задержались, а часть
людей по спешке и на острове Кауаи потеряли. Трид
цать с лишком алеутов вызволил я оттуда на амери
канском судне «Игл», для чего пришлось контракт с
владельцем судна Дейвисом в Гонолулу подписать. Про
504
