нием, ударяя беспрестанно одним из своих рогов в судно,
пробил обшивку, и вода хлынула в большом количестве по
всему трюму.
Спустить якорь на кранбалку, обрубить мерзлую веревку и в
это время получить от якорной лапы пролом было дело одной
минуты. Шкиперский помощник первый увидел течь и извес
тил о том начальника. Все меры против оной остались тщет
ными; наконец, после многих бесполезных усилий, решено
было, отрубив якорь, спуститься прямо на Толбухинский ма
як, видимый от Стирсудена, и стать там на мель, чтобы, по
крайней мере, можно было поблизости к берегу спасти лю
дей. Отрубили канаты, распустили паруса, пошли. Течь нача
ла усиливаться.
Отчаяние овладело всеми. Увещания начальника не дей
ствовали: близкая смерть и неизвестность, в состоянии ли бу
дет судно дойти, не затонув, до маяка, сделала всех глухими к
приказаниям. Начали прощаться между собою; все побежали
переменять на себе белье по старинному русскому обычаю*;
наконец, вода в судне так распространилась, что переменяв
шие внизу белье —иные, не успев выскочить, остались там,
другие выбежали в одних рубахах, и судно, не дошед саженей
ста до маяка, село на дно, так, однако ж, что вода не покрыва
ла верха судна.
Со всем тем волнение столь было жестоко, что бриг начало
сносить с мели. Щочкин, опасаясь, чтоб судно не потонуло на
глубине, велел бросить остальной якорь и верп (или якорь
меньшего разбора), чтобы удержаться ими на мелком месте;
велел срубить мачты, на коих незакрепленные паруса более и
более сдвигали судно с места. Повторяемые удары о каменья
отбили руль, киль, и, наконец, нижняя часть судна начала раз
биваться в щепы; бочки и прочие вещи выносило из люков
или выходов наверх; судно погрузилось совсем, одна только
задняя часть оставалась сверх воды. Баркас или большое суд* Между простым народом господствует мнение, что, переменив перед
смертью белье, он совершил свою исповедь, очистился от грехов и го
тов предстать чистым на суд Божий.
[ 848 ]
