Наконец, по долгом странствовании и по претерпении
многих бурь пришли мы уже в половине октября (21 сен
тября) в Копенгаген, где пробыв несколько дней, спешили
отправиться в путь. Мы снялись с якоря около полдня и с
крепким попутным ветром в весьма темную ночь стали
приближаться к острову Борнгольм. В 8 часов вечера, по
означении на карте пункта (т. е. места, в котором мы себя
считали) и по определении от него курса (то есть пути, кото
рым кораблю плыть надлежало), капитан, дав о том приказа
ние вахтенному (на страже стоящему) лейтенанту, лег спать.
Настал 10-й час —время, в которое, по соображению ско
рости хода, должны мы были проходить между шведским бе
регом и островом Борнгольм. Ветер усилился. Ход корабля
был чрезвычайно быстрый —по 20 верст в час. Ночь претем-
ная. Поставленные нарочно для смотрения на баке люди на
вопрос, часто повторяемый: не видать ли земли, ответство
вали всегда: «Ничего не видать».
В сих обстоятельствах штурман берет карту, смотрит на
нее, меряет и пожимает плечами. Вахтенный лейтенант под
ходит к нему и спрашивает: «Что ты посматриваешь на карту
и пожимаешься?» Он отвечает: «Остров этот меня крепко бес
покоит; курс наш по карте, конечно, хорош, ведет мимо него,
но кто может положиться на точность исчисления? Притом
же мрачность погоды не позволила нам ясным рассмотрени
ем берегов хорошенько проверить оного; итак, если поло
жить, что подлинное место наше в восемь часов было морис
тее (далее от шведских берегов), нежели как означенный на
ми на карте пункт показывает, то мы, идучи сим курсом,
попадем на остров, а берега его так круты и приглубы, что при
такой темноте и скорости хода не успеем мы его увидеть, как
уже об него ударимся и, может быть, разобьемся в щепы».
Сомнение это устрашило лейтенанта; он говорит: «Что ж
нам делать? Не разбудить ли нам капитана?» Штурман отвеча
ет: «Капитан не поможет, потому что, полагая погрешность
счисляемого пункта в одну сторону, путь сей опасен, а полагая
ее в другую, перемена оного опасна; итак, капитан, не больше
[
855
]
