правление даже и под господством татар, из коих государи
отличались в разные времена деятельностью и могуществом
более, нежели женоподобные, робкие правители из природ
ных китайцев. Испытав столь часто вредные последствия
сих возмущений, не могли они найти еще деятельного сред
ства к отвращению сего зла. Бесспорно, что в обширном и
многолюдном государстве трудно устроить общее благоден
ствие. Но сие обстоятельство есть то самое, которое обрати
ло на себя особенное внимание света и побудило нас удив
ляться китайцам. Содержать народ, которого многолюдство
простирается до 300 миллионов, всегда под одинакими зако
нами, в согласии и покое означает, конечно, высокую сте
пень мудрых государственных правил и отличных, кротких
свойств нации. Но что в Китае покоряются столь многие
миллионы одной самодержавной особе, тому причина раз
ные обстоятельства, которые не могут служить доказательст
вом мудрого образа правления. Благосостояние и покой ки
тайцев есть ложный блеск, нас обманывающий. Самая об
ширность и многолюдство полагают препоны ко всеобщему
возмущению, к коему, по многим известиям, все умы уже пре
клонны, и долго еще недоставать будет в Китае человека, ко
торый бы мог быть главою недовольных. Люди особенных и
отличнейших дарований, способные к произведению пере
мены в правлении и устроению нового, нигде, может быть,
столь редки, как в Китае. Нравственное и физическое воспи
тание, образ жизни и образ самого правления затрудняют
много явление подобных людей, хотя и не делают того со
вершенно невозможным*.
Довольно известно уже, что число недовольных распро
странилось ныне по всему Китаю. В бытность мою в Канто
не в 1798 г. возмущались три провинции в царствование да
же мудрого Кин-Лонга; но теперь бунтуют многие области;
почти вся южная часть Китая вооружилась против прави* Чу, изгнавший в 1355 г. татар из Китая и учредивший в 1368 г. династию
двадцатую или династию Минг, был природный китаец низкого проис
хождения.
[477]
