У части молодежи, особенно среди кадров молодого офи
церства, просыпается потребность заняться серьезным пере
смотром трафаретно-интеллигентского мировоззрения.
Опыт войны и революции заставляет на многое посмотреть
совсем по-иному. Грубая демагогия, заученные мертвые лозун
ги сейчас холодно встречаются среди молодежи. Она жаждет
искреннего нового слова, свежей русской мысли. Пережитые
несравненные страдания сделали ее какой-то строгой, научи
ли глубоко презирать всякое фиглярство, всякую фальшь.
Даже сенсации, разоблаченья, публичная стирка белья не
производят впечатления. Ждут серьезного, убежденного, ис
креннего слова.
Эта удивительно сильная и в отдельных случаях прямо тро
гательная потребность нашей молодежи в духовной пище за
служивает самого серьезного внимания.
Молодые силы ведь это все, что осталось у честной России.
На их плечи пала непосильная тяжесть многолетней борьбы.
Не многие остались в живых. Теперь эти юноши, начавшие во
евать еще детьми, выброшены в чужой стране, среди разлага
ющейся трактирной грязи. Часть борется с окружающей пош
лостью и готова работать над собой. Это самые нужные люди.
Все, что осталось культурного, должно им протянуть руку по
мощи. Это наш долг...
Среди молодежи есть и, конечно, будут и правые, и левые.
Многие уже и теперь по-разному смотрят на будущее России,
на разрешение основных проблем русской жизни. Но сейчас
всех начинает объединять сознание национального единства.
Все хотят быть русскими...
Валерий Левитский».
Все мыслимые и немыслимые силы были уже исчерпаны,
осталась последняя —национальная.
«Из всего состава Галлиполийской армии 50 процентов
офицеров, остальные 50 процентов —в огромном большинст
ве —солдаты из русских интеллигентов.
Студенты, учащиеся старших классов средних школ, ушед
шие разновременно в эпоху Гражданской войны за идею Вели
кой России в ряды Добровольческой армии, адвокаты, инжене
ры, агрономы и т. д. Есть полки, где из солдатской массы более
70 процентов людей с высшим образованием или средним»100.
«Был вечер. Шел дождь. В тумане —матовые пятна фона
рей, как глаза холодных враждебных привидений. По опустев
шей Галатской лестнице я спускался к мосту и из лавчонки ус
лыхал граммофон. Он играл вальс “Ожидание”, старинный,
207
