нии, и открывали новые предприятия: кинотеатр в дощатом
бараке, цирк шапито, кегельбан, воздушные качели. Особый
интерес вызывал «Паноптикум», где демонстрировались жен
щина с хвостом и человек-зверь с далеких несуществующих ос
тровов, который питался только своим собственным мясом.
Владельцами «Паноптикума» были греки, а экспонатами —
русские беженцы.
Весело было и в цирке, где зрители смотрели «небывалый в
Константинополе и во всем мире номер —женскую француз
скую борьбу». Перед началом представления перед цирком вы
ходила полуголая женщина и звонила в тяжелый колокол, при
зывая на русско-турецком немыслимом языке:
—Эффенди, гельбурда, рус-ханум хорош борьба!
Эта борьба вызывала у турок большой интерес, и они азарт
но кричали, когда «мадам Лида» укладывала на лопатки «мадам
Галю».
От площади Таксим рукой подать до богатой улицы Пера,
на которой расположено российское посольство. Оно постро
ено на русской земле, ее привезли по приказу Екатерины Ве
ликой на кораблях из России. Но кто сейчас вспоминает об
этом? Почти напротив посольства, вниз по направлению к Га-
латской лестнице, возле кованых железных ворот военного ли
цея, украшенных круглыми щитами, в жару, холод, дождь все
гда сидит слепой солдат и играет натусклой нечищеной валторне
бередящие душу вальсы «Березка» и «На сопках Маньчжурии».
Что занесло его сюда? Где потерял он глаза? Кто он? Льется ры
дающая музыка. Вокруг слепого солдата толпятся праздные
прохожие и угрюмые русские беженцы.
Если бы эти вальсы услышали в Галлиполи, то там они вы
звали бы не глухую горечь. Там военная музыка поднимала дух,
а здесь —рыдала. Разница была несоизмеримая.
В Константинополе —затяжной шок, неловкие попытки
приспособиться к чуждой действительности оборачивались в
конце концов превращением русского беженства в эмигрант
скую пыль.
Что оставалось несчастным?
Одни опускались на дно, другие возвращались в Советскую
Россию на гибель, как генерал Слащов, третьи вырывались в
Европу. Но мало кому могло прийти в голову перебраться в Гал
липоли. Там не было рая. Там росло кладбище умерших от бо
лезней или застрелившихся. Оттуда бежали слабые. Там была
тюрьма на бывшем броненосце «Георгий», где нарушители дис
циплины искупали вину.
И всюду — горе.
А для тех, кто утратил веру, —горе вдвойне.
214
