КОРСУНЬ-ШЕВЧЕНКОВСКИЙ КОТЕЛ

В результате успешного осуществления Житомирско-Бердичевской операции войска 1-го Украинского фронта под командованием генерала армии Н.Ф. Ватутина к середине января 1944 года вышли в район города Сарны, на подступы к Шепетовке и Виннице.

Войска 2-го Украинского фронта захватили большой плацдарм западнее и северо-западнее Днепропетровска и после Кировоградской наступательной операции отбросили противника от Днепра более чем на 100 километров, выйдя на рубеж Смела, Баландино, западнее Кировограда и Новгородки. В это же время войска 3-го Украинского фронта под командованием генерала армии Р.Я. Малиновского, освободив Запорожье, продвинулись от Днепра на запад на 50-100 километров.

Однако в среднем течении Днепра в районе Канева гитлеровцам удалось удержаться. В результате сложившейся на фронте обстановки образовался так называемый Корсунь-Шевченковский выступ. Оборонявшиеся немецкие войска, используя благоприятную местность, удержались в стыке между 1-ми 2-м Украинскими фронтами, нависли над смежными флангами фронтов и сковывали свободу их маневра. Немецко-фашистское командование стремилось во что бы то ни стало удержать Корсунь-Шевченковский выступ, упорно обороняло его, поскольку не могло примириться с окончательной потерей Восточного вала. Было очевидно, что гитлеровский генералитет рассчитывал использовать этот выступ в качестве плацдарма для наступления с целью восстановить линию фронта по правому берегу Днепра.

Ставка Гитлера и командование группы армий «Юг» надеялись, что в связи с началом распутицы советские войска не смогут наступать в прежних масштабах, поэтому рассчитывали получить передышку на южном участке своего восточного фронта. В этот период противник все еще полагал, что ему удастся сильными ударами отбросить наши войска к Днепру, сохранить за собой богатые промышленные и сельскохозяйственные районы Правобережной Украины и установить сухопутную связь с крымской группировкой своих войск. Гитлер принимал все меры к тому, чтобы удержать Правобережную Украину. Он хорошо понимал, что потеря ее разорвет весь стратегический фронт немецких войск. Желание иметь позиции у Днепра не в последнюю очередь объяснялось также и пропагандистскими целями, попыткой скрыть провал своих стратегических планов в войне на восточном фронте.

В Гитлеровцы торопились создать в районе Корсунь-Шевченковского выступа устойчивую оборону, которая могла бы обеспечить удержание всего плацдарма и служила бы исходным пунктом на случай развертывания наступательных операций. Местность в том районе благоприятствовала обороне. Многочисленные реки, ручьи, овраги с крутыми склонами, большое число крупных населенных пунктов способствовали созданию оборонительных рубежей и отсечных позиций. Высоты, особенно многочисленные в районе Канева, позволяли хорошо организовать наблюдение.

Наиболее прочную оборону с развитой системой инженерных сооружений и различного рода заграждениями гитлеровцы создали в вершине выступа – на участке Кагарлык, Мошны. На участке Мошны, Смела передний край вражеской обороны проходил по сильно заболоченной местности. Поэтому оборона здесь состояла из отдельных опорных пунктов, перехватывающих основные дороги. К югу от Смелы оборона была двухполосная. Передний край ее проходил по берегу реки Тясмин и по высотам. Главная полоса включала в себя опорные пункты и узлы сопротивления, местами соединенные траншеями. Внутри опорных пунктов имелась развитая система траншей и ходов сообщения, значительное число дзотов. Опорные пункты и узлы сопротивления с фронта и флангов прикрывались минными полями и проволочными заграждениями.

Вторая полоса обороны оборудовалась на рубеже Ташлык, Пасторское, Тишковка, однако строительство ее к началу нашего наступления завершено не было.

Вдоль реки Ольшанка, на участке Млеев, Топильно проходила отсечная позиция фронтом на юго-восток.

Перед войсками 1-го Украинского фронта, особенно на участке к югу от Ольшаны, оборона противника в инженерном отношении была развита слабее. На этот рубеж враг отступил только 10-12 января и поэтому не успел достаточно укрепить его. Здесь имелся ряд опорных пунктов, промежутки между которыми прикрывались заграждениями. В лесах противник устроил завалы и засеки, минировал их противотанковыми и противопехотными минами.

Придавая важное стратегическое значение удержанию Правобережной Украины, фашистское командование сосредоточило там крупные и наиболее боеспособные соединения и части – всего 93 дивизии, в том числе 18 танковых из 25 действовавших на всем советско-германском фронте.

Непосредственно в Корсунь-Шевченковском выступе на участке Тиновка, Канев, Каниж оборонялись правофланговые соединения 1-й танковой армии и левофланговые соединения 8-й полевой армии в составе 9 пехотных и 1 танковой дивизий, моторизованной бригады и 4 дивизионов штурмовых орудий.

Все дивизии противника, хотя и понесли значительные потери в предыдущих боях, были вполне боеспособны. Большая часть их длительное время находилась на советско-германском фронте и имела большой боевой опыт.

Следует заметить, что непосредственно в выступе враг не имел крупных резервов. Однако в районе западнее и северо-западнее Кировограда держал пять танковых дивизий, две из которых были в резерве 8-й армии. К тому же в районе юго-западнее Ахматова действовали три танковые дивизии 1-й танковой армии, которые вражеское командование также могло быстро перебросить в район Корсунь-Шевченковского выступа.

Наземные войска существенно усиливались авиацией; так, перед 1-м и 2-м Украинскими фронтами действовали соединения 4-го воздушного флота немцев. Всего в их составе было около 500 дневных бомбардировщиков, 260 истребителей и 240 разведывательных самолетов.

Соотношение сил по бомбардировочной авиации к началу Корсунь-Шевченковской операции было 1:1, однако в дневных бомбардировщиках противник имел тройное превосходство. Правда, это преимущество сводилось на нет нашим превосходством по числу истребителей, штурмовиков и ночных бомбардировщиков.

В сложившейся к середине января 1944 г. стратегической обстановке ликвидация Корсунь-Шевченковского выступа стала первоочередной задачей 1-го и 2-го Украинских фронтов. Успешное решение ее позволяло осуществить общее наступление с целью полного освобождения Правобережной Украины.

Чтобы не дать возможности противнику укрепить свои оборонительные позиции и усилить группировку войск, мы должны были начать ликвидацию Корсунь-Шевченковского выступа как можно быстрее. Это вынуждало нас провести подготовку операции в сжатые сроки. Фронтам, в частности 2-му Украинскому, пришлось осуществить в трудных условиях большую перегруппировку войск. Нам предстояло скрытно и быстро перебросить на север и подготовить для нанесения удара главные силы, в том числе 5-ю гвардейскую танковую армию, действовавшую на левом крыле фронта в районе Кировограда, где только что закончились бои.

Условия погоды и местности для подготовки операции были исключительно неблагоприятны. Внезапно наступившая оттепель и в связи с ней распутица усложняли передвижение войск и снабжение их горючим и боеприпасами.

По сводкам синоптиков значится, что с 27 января по 18 февраля, 10 дней, шел дождь и мокрый снег, в остальные – снег. Лишь 5 дней были без осадков. Среднесуточная температура колебалась от –5,5 до +4,9°.

Но за сводкой не видны те огромные трудности, которые приносила нам неблагоприятная погода. Она прежде всего сковывала наш маневр, а маневрировать было необходимо. Грунтовые дороги не выдерживали никакой критики. Местами даже на волах было невозможно передвигаться. Бездорожье и распутица – это вообще сезонное явление на Украине. Но даже и плохих дорог, которые войска невероятно размешали своими танками, тягачами, тракторами 9 машинами, было слишком мало.

Особые трудности войска испытывали, когда преодолевали высоты овраги, которых было в избытке. Не только артиллерия или машины, тягачи с инженерными средствами и с боеприпасами, но даже и танки порой застревали.

Преодоление этих не сравнимых ни с чем трудностей требовало много сил, самоотверженного труда, солдатского пота и нервов. Но они не могли стать причиной срыва нашего плана. Мы должны были не только справиться с этими трудностями, но сделать их нашими «союзниками», поскольку они также усложняли действия вражеских войск, оснащенных большим количеством различной техники, и особенно автомашинами.

12 января Ставкой Верховного Главнокомандования была поставлена задача фронтам встречными ударами под основание Корсунь-Шевченковского выступа «окружить и уничтожить группировку противника в Звенигородско-Мироновском выступе путем смыкания левофланговых частей 1-го Украинского фронта и правофланговых частей 2-го Украинского фронта где-нибудь в районе Шполы, ибо только такое соединение войск 1-го и 2-го Украинских фронтов даст им возможность развить ударную силу для выхода на р. Южный Буг» [1] [ЦАМО, ф.132-А, оп.2642, д.36, л. 8-9].

Начало наступления было определено: 1-му Украинскому фронту – 26 января, 2-му Украинскому – 25 января. Разница в сроках обусловливалась разницей расстояний, которые должны преодолеть ударные группировки фронтов до Звенигородки, т.е. до пункта, где они должны были соединиться.

В соответствии с поставленной задачей командованием и штабами фронтов было осуществлено планирование операции. Планы фронтов Ставка одобрила.

Планируя операции 2-го Украинского фронта, мы учитывали, что после закончившейся незадолго до этого Кировоградской операции район западнее и северо-западнее Кировограда был наиболее плотно занят неприятельскими войсками. Видимо, немецкое командование ожидало здесь нашего дальнейшего наступления и держало в этом районе сильную танковую группировку.

Принимая во внимание все это, мною было решено главный удар нанести севернее Кировограда смежными флангами 4-й гвардейской и 53-й армий, силами 14 стрелковых дивизий при поддержке авиации фронта. После прорыва обороны противника на 19-километровом участке Вербовка, Васильевка эти армии должны были развивать наступление на Шполу, Звенигородку. При этом 4-я гвардейская армия под командованием генерала А.И. Рыжова (с 3 февраля в командование армией вступил генерал И.К. Смирнов) нацеливалась на внутренний фронт, а 53-я армия генерала И.В. Галанина – на внешний фронт.

5-ю гвардейскую танковую армию, имевшую в своем составе 218 танков и 18 самоходно-артиллерийских установок, планировалось ввести в сражение в полосе 53-й армии. В ее задачу входило: завершить прорыв обороны противника и, стремительно развивая наступление, к исходу второго дня выйти в район Шполы, в дальнейшем овладеть Звенигородкой, соединившись с подвижными войсками 1-го Украинского фронта, замкнуть кольцо окружения и вместе с 53-й армией образовать внешний фронт.

Кроме главного удара предполагалось еще нанести два вспомогательных удара: 5-й гвардейской армией генерала М.С. Шумилова в районе западнее и юго-западнее Кировограда, а силами 52-й армии генерала К.А. Коротеева – в направлении Малое Староселье, Городище.

Если удары 5-й и 7-й гвардейских армий предназначались для отвлечения сил и внимания врага от направления главного удара, то наступление 52-й армии проходило в тесном взаимодействии с главной ударной группировкой. Эта армия должна была принять активное участие в разгроме корсунь-шевченковской группировки.

5-й гвардейский Донской кавалерийский корпус генерала А.Г. Селиванова находился в резерве. Его мы планировали использовать во взаимодействии с 5-й гвардейской танковой армией для удара по тылам корсунь-шевченковской группировки.

Из района юго-восточнее Белой Церкви в направлении Звенигородки должна была наступать ударная группировка 1-го Украинского фронта в составе части сил 40-й армии генерала Ф.Ф. Жмаченко, 27-й армии генерала С.Г. Трофименко и 6-й (только что созданной) танковой армии генерала А.Г. Кравченко. Эта танковая армия получила задачу развивать наступление и соединиться с танковой группировкой войск 2-го Украинского фронта в районе Звенигородки.

Ударную группировку 1-го Украинского фронта пришлось создавать в сложной обстановке, поскольку войска фронта вели ожесточенные бои, отражая удары врага, наступающего из района Винницы и Умани. Этим объясняется, что в состав ударной группировки для проведения Корсунь-Шевченковской операции вначале было выделено шесть стрелковых дивизий, а затем в ходе сражения эти силы наращивались.

Поддержка и прикрытие войск с воздуха возлагались на 2-ю и 5-ю воздушные армии, которыми соответственно команде генералы С.А. Красовский и С.К. Горюнов. Удары бомбардировщиков и штурмовиков должны были содействовать прорыву вражеской обороны, обеспечить ввод в прорыв танковых армий, уничтожить авиацию противника над полем боя и прикрывать боевые порядки наших войск.

Подготовка операции осуществлялась в ограниченные сроки и проходила в напряженной обстановке непрекращающихся боевых действий, особенно на 1-м Украинском фронте.

Все перегруппировки происходили ночью с жестким регулированием движения, по строго определенным маршрутам и графику.

Особенно искусно и дисциплинированно совершила перегруппировку на расстоянии более 100 километров 5-я гвардейская танковая армия.

Для достижения внезапности при перегруппировке войск на направление главного удара были приняты самые строгие меры по оперативной маскировке и дезинформации. Были, например, созданы ложные районы сосредоточения танков и артиллерии, ложные огневые позиции имитировались ложные передвижения войск и техники. Все это, вместе взятое, во многом способствовало успеху операции.

Военный совет фронта уделял первостепенное внимание боевой и политической подготовке войск, отработке вопросов организации взаимодействия и управления, разведке противника, изучению его обороны и подготовке передовых, атакующих батальонов, или, как мы их называли тогда, штурмовых батальонов.

Одной из важнейших областей подготовки войск явилась партийно-политическая работа. Широко пропагандировался боевой опыт, особенно Сталинградской битвы. При планировании операции на окружение опыт разгрома крупной вражеской группировки под Сталинградом имел особое значение и изучался самым серьезным образом.

Было заманчивым использовать на направлении главного удара опытнейшие армии нашего фронта, которые принимали участие в разгроме сталинградской группировки врага, –  5-ю гвардейскую армию генерала А.С. Жадова и 7-ю гвардейскую армию генерала М.С. Шумилова. Но, к сожалению, перегруппировать эти армии с левого крыла на направление главного удара было невозможно.

Перед началом нового сражения в войсках изучались боевые традиции и героические подвиги наших воинов. Большая работа проводилась по расстановке партийных и комсомольских кадров, укреплению партийных организаций подразделений. Тысячи воинов подавали заявления с просьбой принять их в ряды Коммунистической партии и комсомола.

Важное место занимала политико-воспитательная работа с новым пополнением, состоявшим главным образом из жителей недавно освобожденных городов и сел Украины.

Бывалые солдаты, сержанты и офицеры знакомили новобранцев с боевыми традициями своих частей, помогали овладевать боевой техникой и оружием. Все формы и методы партийно-политической и агитационно-массовой работы направлялись на обеспечение успешного выполнения боевых задач, на воспитание у личного состава высокого наступательного порыва и непреклонной решимости разгромить врага. Личному составу разъяснялось, что операция будет иметь решительный характер, поэтому от каждого воина требуется большое напряжение духовных и физических сил.

Подготовка операции весьма сложный и многообразный процесс, требующий большой оперативности в работе командования, штабов, политорганов и органов тыла, поэтому, чтобы не отвлечься от основного вопроса, мы не будем подробно на нем останавливаться и перейдем к описанию нашего наступления. Оно началось 24 января.

Для того чтобы избежать артиллерийской подготовки по частям прикрытия врага и установить истинное положение его главной обороны, было решено вначале провести мощный, но короткий артиллерийский налет и сразу же начать наступление передовыми батальонами. В случае их успеха ввести в действие главные силы ударной группировки фронта.

Такой метод прорыва вражеской обороны оказался эффективным и действительно обеспечил нам успех. Атака передовых батальонов, начавшаяся на рассвете, была внезапной. Они прорвали оборону противника на участке 16 километров и продвинулись на глубину 2-6 километров.

Вслед за ними были введены в бой главные силы 4-й гвардейской и 53-й армий. Прорыв развивался успешно. После напряженных боев за опорные пункты и узлы сопротивления наши войска в первый день операции прорвали оборону врага на глубину 4-10 километров, т.е. преодолели первую полосу обороны, и овладели населенными пунктами Телепино, Радвановка, Оситняжка, Писаревка, Райментаровка. Во второй половине дня была введена в сражение 5-я гвардейская танковая армия генерала П.А. Ротмистрова, которая к исходу дня развила успех, продвинулась вперед на 18-20 километров. Оторвавшись от стрелковых частей, она преодолела вторую полосу обороны врага и овладела с ходу Капитановкой и Журовкой, закрепилась на достигнутых рубежах и развернула левофланговые соединения на юг с целью расширения прорыва в сторону флангов.

С утра 26 января танковые корпуса армии продолжали наступление на Шполу.

Противник, определив истинное направление нашего главного удара и почувствовав серьезную угрозу для всей своей группировки, спешно начал собирать силы для срыва нашего наступления. Он перебросил в район боевых действий танковые дивизии с кировоградского направления. На флангах нашего прорыва гитлеровцы спешно создали сильные ударные группировки: на левом – в составе 3-й, 11-й и 14-й танковых дивизий; на правом – в составе 72-й и 389-й пехотных дивизий с полком 57-й пехотной и частями танковой дивизии СС «Викинг». Однако это не захватило нас врасплох. По опыту предыдущих операций прорыва мы знали, что немецко-фашистское командование обязательно попытается «подрезать» наши наступающие войска у основания прорыва. Поэтому у нас было достаточно глубокое оперативное построение 4-й и 53-й армий, а танковая армия наступала при построении в два эшелона: в первом эшелоне – два корпуса, во втором – один. Кроме того, были созданы оперативные резервы фронта.

Как мы и предполагали, 27 января обе вражеские группировки с севера и юга начали наступление в общем направлении на Писаревку и Оситняжку. Такой одновременный удар по нашим флангам был, видимо, рассчитан на то, чтобы ликвидировать прорыв в обороне и отрезать от основных сил фронта наши танковые части, достигшие к этому времени района Шполы.

В ходе тяжелых боев в районе Оситняжки положение 5-й гвардейской танковой армии порой оказывалось сложным. Противник мелкими группами танков и пехоты выходил на пути 20-го и 29-го танковых корпусов, стараясь внезапным ударом вызвать расстройство в их боевых порядках.

Бои носили ожесточенный характер. Некоторые населенные пункты по нескольку раз переходили из рук в руки. В этих условиях танкисты показали изумительную стойкость и самообладание, героически отбивая яростные атаки врага.

Большую выдержку и боевую зрелость показал командующий 5-й гвардейской танковой П.А. Ротмистров.

Когда я прибыл на его командный пункт, располагавшийся на высоте у Оситняжки, то убедился, что обстановка сложилась не из приятных. Гремела артиллерийская канонада, слышались рядом автоматные и пулеметные очереди, всюду рвались снаряды и свистели пули. И в этой тревожной обстановке он четко руководил действиями подчиненных ему соединений и частей, трезво оценивал ситуацию и принимал обоснованные решения.

Ввод в бой второго эшелона (18-й танковый корпус) помог быстро расчистить прорыв, обеспечить наши фланги и продолжать наступление в направлении Звенигородки. Кроме того, для устранения прорыва противника на флангах мной были введены свежие силы из резерва фронта.

Неоценимую помощь нашим наземным войскам оказала авиация 1-го штурмового авиационного корпуса генерала В. Г. Рязанова и истребительного авиационного корпуса генерала А.В. Утина.

В ночь на 28 января было намечено ввести в сражение 5-й гвардейский Донской кавалерийский корпус генерала А.Г. Селиванова. Задача корпуса состояла в том, чтобы выйти на тылы врага и, наступая в общем направлении на Ольшану, уничтожить его живую силу и технику, дезорганизовать управление и во взаимодействии с танкистами, а также левофланговыми частями 27-й армии 1-го Украинского фронта не допустить отхода корсунь-шевченковской группировки противника на юг. Словом, создать пока внутренний фронт окружения.

Следует заметить, что кавалерийский корпус в тех условиях нам очень пригодился.

Мы ясно понимали, что современная война – это война моторов. Однако подходили реально к использованию всех сил и средств, имевшихся во фронте. Наличие в составе фронта 5-го кавалерийского корпуса донских казаков в этой маневренной операции –  операции на окружение открывало немалые возможности, тем более что конница периода Великой Отечественной войны – не та конница, которая была в гражданскую войну. Сейчас она имела на вооружении танки и достаточно мощную артиллерию. В каждой кавалерийской дивизии был артиллерийско-минометный полк в составе восьми 76-миллиметровых орудий и восемнадцати 120-миллиметровых минометов. Но наличие большого количества лошадей и транспорта для подвоза и перевозки фуража безусловно сковывало маневр корпуса, а слабое противовоздушное прикрытие делало его уязвимым с воздуха. Но в период бездорожья лошади пригодились.

Ввод в прорыв кавалерийского корпуса оказался очень сложным делом, хотя боевые качества командира корпуса А.Г. Селиванова и командиров дивизий, а также всего командного состава были высокие.

Несмотря на то что, согласно моим распоряжениям, действия корпуса были обеспечены поддержкой авиации и дополнительно выделенной артиллерией при тесном взаимодействии с танковой армией, все же противнику удалось фланговыми контратаками отрядов пехоты и танков занять рубеж Пасторское, Капитановка, Тишковка и тем самым преградить путь кавалерийскому корпусу.

Корпус вынужден был спешиться, чтобы сбить заслоны противника. Совместным ударом второго эшелона 5-й гвардейской танковой армии, стрелковых дивизий 4-й гвардейской армии все фланговые атаки противника были отражены, а Капитановка и Тишковка вновь заняты нами.

Переоценивая свои возможности, наши кавалеристы часто пытались решить боевую задачу, не слезая с коня. Но современные огневые средства противника не всегда позволяли это сделать. И не случайно начавшийся 29 января ввод в прорыв кавалерийского корпуса продолжался два дня. Мне пришлось побывать у генерала А. Г. Селиванова и на месте помочь ему выполнить задачу. Надо сказать, что повозились мы с этим корпусом тогда немало.

В помощь командиру корпуса мной была послана группа офицеров штаба фронта: операторы, артиллеристы и авиаторы во главе с начальником оперативного управления генералом В.И. Костылевым, который помог организовать взаимодействие кавалерии с танкистами П.А. Ротмистрова и с частями 4-й гвардейской армии по обеспечению флангов прорыва и поддержке действий корпуса артиллерией и авиацией. Хотя и с большими трудностями вводился в прорыв кавалерийский корпус, но зато, когда он вышел на тылы противника, то сыграл свою роль в окружении и в борьбе с врагом главным образом на внутреннем фронте кольца. Особенно отличилась конница в последний период, когда немецко-фашистские войска пытались выйти из котла.

Донские казаки в этой сложной и трудной операции не посрамили свою былую славу «донцов-молодцов» и вписали в историю Великой Отечественной войны еще одну яркую страницу. За это им большое-большое спасибо, а комкору генералу А.Г. Селиванову – вечная слава!

В создавшихся условиях командование фронта должно было быстро реагировать на резкие изменения обстановки и наращивать усилия наступавших войск в глубину и в сторону флангов, создавая одновременно и внешний, и внутренний фронты окружения.

Весь опыт минувшей войны показывает, что окружение сильного, активного, маневренного и технически хорошо оснащенного противника для командиров и начальников всех степеней является делом непростым, здесь нужно высокое военное искусство. Обстановка в условиях Корсунь-Шевченковской операции на окружение резко менялась, поэтому требовалось быстро определить главное и принимать незамедлительные решения. Возникало много неожиданностей и опасностей. Нужно было своевременно усиливать войска, развивавшие прорыв и рассекавшие фронт обороны противника, принимать меры по отражению фланговых атак у основания прорыва, организовывать ввод войск для создания внешнего и внутреннего кольца окружения Потребность в войсках, в резервах в процессе любого сражения как известно, непрерывно увеличивается. Для этого и создаются вторые эшелоны и резервы, а в операциях на окружение потребность в них неизмеримо возрастает.

Поэтому возникла необходимость широко маневрировать войсками, снимать соединения в первую очередь с неатакованных участков.

По опыту могу сказать, что в ходе этой операции главная ударная группировка войск 2-го Украинского фронта дополнительно была усилена 14 стрелковыми дивизиями, 4 артиллерийскими бригадами, танковой и инженерно-саперной бригадами.

Благодаря своевременно принятым мерам войскам 2-го Украинского фронта удалось не только отразить ожесточенные атаки и контрудары крупных сил противника на флангах прорыва, но успешно развивать наступление, завершая окружение группировки врага, отражать его массированные атаки на внешнем фронте и одновременно дробить окружению группировку на части.

28 января 20-й гвардейский танковый корпус 5-й гвардейской танковой армии генерала И.Г. Лазарева, стремительно наступая двумя своими бригадами, достиг Звенигородки. Первыми в нее ворвались части 155-й танковой бригады подполковника И.И. Прошина. Навстречу им с запада прорвались воины 233-й танковой бригады и другие передовые части 6-й танковой армии 1-го Украинского фронта.

Как память о встрече двух фронтов в центре Звенигородки на пьедестале ныне стоит танк Т-34, сражавшийся в составе 155-й танковой бригады.

Таким образом, танковое кольцо наших войск в районе Звенигородки сомкнулось, и этим было положено начало окружению всей корсунь-шевченковской группировки врага.

Но это кольцо не было сплошным.

Образование внешнего фронта окружения протекало в сложной обстановке. Немецко-фашистские войска непрерывно наносили сильные контрудары на внешнем фронте окружения. Именно это явилось причиной того, что сплошной внешний фронт был создан позже, после того, как произошло соединение подвижных войск в районе Звенигородки.

Войска ударной группировки 2-го Украинского фронта создали участок внешнего фронта на рубеже Звенигородка, Искреннее, Водяное – севернее Златополя и участок внутреннего фронта на рубеже река Ольшанка – Бурты – Ольшана.

Войска 1-го Украинского фронта образовали внешний фронт окружения на рубеже Тыновка – Рыжановка – южнее Звенигородка и участок внутреннего фронта на рубеже Ольшана, Шендеровка, Биевцы исключительно Яхны, устье р. Рось севернее Крещатика. Перед войсками 1-го и 2-го Украинских фронтов стояла задача ликвидировать окруженную корсунь-шевченковскую группировку, отражая одновременно контрудары на внешнем фронте окружения.

Какой же была группировка наших войск и войск противника?

На участке от Охматова до Звенигородки оборонялись войска Украинского фронта, часть сил 40-й армии и 6-я танковая армия, в состав которой входили 5-й гвардейский танковый и 5-й механизированный корпуса. Армия еще только начала организационно оформляться. В ее составе было всего 107 танков и самоходно-артиллерийских установок.

От Звенигородки до Водяного оборонялась 5-я гвардейская танковая армия 2-го Украинского фронта (20-й, 29-й, 18-й танковые корпуса). Она имела 173 танка и самоходно-артиллерийские установки. Ей был подчинен 49-й стрелковый корпус 53-й армии в составе 94-й, 6-й гвардейской, 375-й, 84-й стрелковых дивизий. От Водяного до Канижа оборонялась 53-я армия (89-я, 66-я, 25-я, 78-я, 14-я гвардейские, 80-я, 138-я, 6-я, 214-я, 213-я стрелковые и 1-я гвардейская воздушно-десантная дивизии).

Всего на внешнем фронте окружения от Охматова до Канижа протяжением около 150 километров находились 22 стрелковые дивизии, до 2736 орудий и минометов, 2 танковые армии, имевшие 307 танков и самоходно-артиллерийских установок. Общая оперативная плотность составляла 6,8 километра на дивизию; 18 орудий, 2 танка и самоходно-артиллерийские установки – на километр фронта.

Кроме того, в составе левого крыла 2-го Украинского фронта с 4 по 14 февраля из резерва командующего войсками фронта были дополнительно включены еще 3 стрелковые дивизии: 110-я, 41-я и 116-я.

Противник перед внешним фронтом окружения на участке нашего Фронта 3 февраля имел 10 дивизий, из них 5 танковых (17-я, 11-я, 14-я, 13-я и 3-я), 5 пехотных (34-я, 198-я, 167-я, 320-я и 376-я) и 4 бригады штурмовых орудий.

С 4 по 10 февраля были дополнительно подтянуты 1-я и 16-я танковые дивизии, танковая дивизия «Адольф Гитлер», 106-я пехотная дивизия, 4 танковых батальона и 3 дивизиона штурмовых орудий.

Таким образом, у противника на внешнем фронте окружения стало 14 дивизий, из них 8 танковых с плотностью 8,8 километра на дивизию. Нужно заметить, что расчеты для сравнения по числу дивизий не являются полностью определяющими соотношение сил, с как немецкие дивизии по численности личного состава превосходили советские дивизии почти в 2 раза.

Соотношение сил на внешнем фронте окружения по дивизиям было 1,3:1 в нашу пользу, по числу танков противник превосходил советские войска. При таком соотношении сил советские войска, вышедшие на внешний фронт окружения, естественно, не могли наступать в юго-западном направлении с одновременным уничтожением окруженной группировки противника и поэтому на внешнем фронте перешли к прочной обороне до завершения ликвидации окруженной группировки противника.

Итак, противник на внешнем фронте по танкам превосходил наши силы. Танковая группировка врага в общей сложности насчитывала до 600 танков и штурмовых орудий. Она непрерывно наращивалась и продолжала атаковать.

Но не только формальное соотношение сил определяло характер действий наших войск на внешнем фронте и заставило нас перейти к обороне. Переход к обороне был обусловлен еще и тем, что наши войска на внешнем фронте непрерывно отбивали яростные атаки врага, тем самым обеспечивали разгром окруженной корсунь-шевченковской группировки.

Только благодаря героической стойкости наших войск и значительному усилению их артиллерией удалось нанести серьезное поражение танковой ударной группировке гитлеровцев, действующей на внешнем фронте, и принудить эту группировку приостановить свои наступательные действия.

Так что события на внешнем фронте развертывались все время очень активно и требовали большого внимания со стороны командования и напряженных действий войск.

Для создания внутреннего фронта окружения вслед за танковыми корпусами наступали соединения 27-й армии 1-го Украинского фронта, 4-й гвардейской, 53-й и 52-й армий и 5-го гвардейского кавалерийского корпуса 2-го Украинского фронта.

К 31 января бы создан прочный внутренний фронт окружения. Всего в окружении оказались части 10 дивизий и одна бригада, около 80 тысяч солдат и офицеров врага, до 1600 орудий и минометов, более 230 танков и штурмовых орудий и много другой военной техники.

Полагаю целесообразным перечислить номера дивизий и частей, попавших в окружение, так как некоторые зарубежные авторы не без умысла вносят большую путаницу, неверно приводят данные об окруженных немецких войсках.

В Корсунь-Шевченковском котле оказались: управление 11-го и 42-го армейских корпусов (57-я, 72-я, 88-я, 168-я, 82-я, 112-я, 167-я и 332-я пехотные дивизии), танковая дивизия СС «Викинг», одна охранная дивизия (213-я), мотобригада СС «Валония». Кроме того, в окружении были отдельные части: полк 389-й и полк 198-й пехотных дивизий, мотополк 14-й танковой дивизии, три дивизиона штурмовых орудий, отдельный кавалерийский полк, отдельный пехотный батальон 177-й, 810-й и 867-й охранные батальоны, 108-й артиллерийский полк РГК, 1-й и 2-й батальоны 52-го минометного полка, 842-й и 848-11 тяжелые артиллерийские дивизионы РГК, 410-й и 678-й строительные батальоны, 41-й и 655-й мостовые батальоны, 276-й зенитный дивизион и другие части боевого и тылового обеспечения [1] [Сборник материалов по изучению опыта войны, 1945, №14, с.26-29].

Чтобы выручить окруженные дивизии, противник начал стягивать свои танковые силы. В районе Ново-Миргорода им были, в частности, сосредоточены четыре танковые дивизии 8-й немецкой армии.

Создавшаяся обстановка требовала от нас принятия необходимых мер. Для усиления внешнего фронта окружения командующему 5-й гвардейской танковой армией был подчинен 49-й стрелковый корпус в составе четырех дивизий, артиллерийские и инженерные войска. Усиливалась стрелковыми войсками также и 6-я танковая армия 1-го Украинского фронта, которой придавался 47-й стрелковый корпус. К флангам этих армий примыкали части 53-й и 40-й армий

Танковым армиям было приказано в связи с сильными контратаками танковых дивизий противника перейти к жесткой обороне и прежде всего создать противотанковую оборону, широко используя минные поля и другие средства заграждения.

С 1 по 3 февраля на внешнем фронте окружения разгорелись жаркие бои. Сосредоточив на фронте Юрковка – Лисянка четыре танковые дивизии (13-ю, 11-ю, 3-ю и 14-ю), гитлеровцы с утра 1 февраля перешли в наступление против 5-й гвардейской танковой и 53-й армий. Одновременно в этот же день из кольца окружения противник нанес удар силами до двух пехотных дивизий и полка 14-й танковой дивизии в направлении Бурты навстречу танковой группировке, наступавшей в направлении Крымки с внешнего фронта окружения.

В результате этого гитлеровцам удалось на внешнем фронте в районе села Водяное потеснить наши части на 5 километров к северу и овладеть населенным пунктом Крымки.

Удар противника из кольца окружения успеха не имел. Части 52-й и 4-й гвардейской армий отразили все попытки противника и к исходу дня 5 февраля овладели важным опорным пунктом противника Вязовок.

5-й гвардейский кавалерийский корпус 5 февраля обходным маневром овладел Вербовкой и Ольшанами. В связи с этим на внутреннем фронте в полосе 4-й гвардейской армии наше положение значительно улучшилось. Взятие Ольшанского выступа и узла дороги Ольшаны прочно обеспечивало северное направление нашего внутреннего фронта.

В течение первой недели февраля противник настойчиво продолжал танковые атаки с внешнего фронта. Но на пути танкового тарана врага нашими войсками неизменно создавался несокрушимый барьер мощного артиллерийского и танкового огня.

Наряду с танками 5-й гвардейской танковой армии здесь большую роль сыграла артиллерия нашего фронта, руководимая командующим артиллерией генералом Н. С. Фоминым. Находясь на НП, он лично организовывал противотанковую оборону и с большим искусством маневрировал своей артиллерией. Благодаря его настойчивости по бездорожью и сплошному месиву грязи нам удалось собрать на это направление сильный артиллерийский противотанковый кулак, что позволило создать прочную и стойкую оборону.

Таким образом, все попытки гитлеровцев прорвать внешнее кольцо окружения в полосе нашего фронта терпели крах. Напоровшись на сильную артиллерийскую и танковую оборону в полосе 2-го Украинского фронта, гитлеровцы стали перемещать свои удары с востока на запад в полосу 1-го Украинского фронта в район Антоновки и Ризино.

По обстановке было ясно, что фашистское командование будет и в дальнейшем нажимать и с внешнего, и с внутреннего фронтов. Причем особенно активные действия надо было ожидать в полосе 1-го Украинского фронта.

У меня возникло беспокойство за стык с 1-м Украинским фронтом, и 8 февраля я отдал срочное распоряжение командиру 5-го гвардейского конного корпуса:

«Не исключено, что противник из окруженной группировки сегодня ночью попытается прорваться между вами и 4-й гвардейской армией на юго-запад.

Приказываю:

1. 66-й кд по тревоге занять оборону Кличково, высота 234,5 по высотам фронтом на восток и не допустить прорыва противника в западном и юго-западном направлении.

2. Держать прочно боевую связь с частями левого фланга 4-й гвардейской и 180-й дивизий 1-го Украинского фронта.

3. Главными силами продолжать громить окруженную группировку с задачей: ночью на 9.2 соединиться с частями 52-й армии в районе Завадовка» [1] [ЦАМО, ф.240, оп.15789, д.16, л.342].

Подтянув к внешнему фронту окружения 8 танковых и 6 пехотных дивизий и меняя направление ударов, противник попытался осуществить прорыв в узкой (14 километров) полосе фронта четырьмя танковыми (танковая эсэсовская «Адольф Гитлер», 17-я, 1-я, 16-я) и двумя пехотными дивизиями в направлении на Лисянку.

Ценой больших потерь ему удалось на участке 47-го стрелкового корпуса 1-го Украинского фронта в районе Ризино вклиниться в оборону. Одновременно в полосе нашего фронта в районе Ерки также продолжались танковые атаки в общем направлении на Лисянку, но они были успешно отражены войсками 5-й гвардейской танковой армии и 49-го стрелкового корпуса.

11 февраля об этом мы донесли в Ставку следующее: «Во второй половине дня противник перешел в наступление из района Ерки частями 11-й и 13-й танковых дивизий в северном направлении. Из района севернее Буки частями 1-й, 17-й тд, тд СС «Адольф Гитлер» [2] [Фактически, кроме указанных дивизий, в наступлении принимали участие 16-я танковая, 34-я и 198-я пехотные дивизии] – в общем направлении на Лисянка». Атака на Ерки была отбита, противник потерял 20 танков. Но в районе Буки противник несколько потеснил войска 1-го Украинского фронта и к исходу дня вел бой на рубеже Виноград, Бужанка.

Положение создавалось тревожное: противник стремился во что бы ни стало прорвать наш внешний фронт и соединиться с окруженными. Я не мог даже мысли допустить, чтобы гитлеровцы пробились в стыке между фронтами или через соседний фронт.

В этот момент у меня возникла мысль о необходимости переброски армии Ротмистрова с внешнего фронта окружения в коридор порыва, к району Лисянки, где враг предпринимал отчаянные попытки выручить свою окруженную группировку.

Для недопущения прорыва противника в стык фронтов командование 2-го Украинского фронта приняло срочные меры по укреплению этого стыка, отдав 11 февраля войскам следующие приказания: «Командиру 27-й танковой бригады немедленно по тревоге выступить по маршруту Казацкое, Михайловка и к 10 часам 12.2 выйти в район Майдановка, где организовать засады и противотанковую оборону. С выходом в этот район бригада подчиняется командующему 4-й гвардейской армии.

7-я воздушно-десантная и 69-я гвардейская дивизии входят в состав 21-го гвардейского стрелкового корпуса. Задача корпуса – прочная оборона, не допустить прорыва танков противника с юга на северо-восток и восток для выручки окруженных.

7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии придается один истребительно-противотанковый полк.

180-я стрелковая дивизия 27-й армии 1-го Украинского фронта с 12.00 12.2 входит в подчинение 4-й гвардейской армии» [1] [ЦАМО, ф.240, оп.15789, д.16, л.362, 364].

Командование 1-го Украинского фронта также приняло соответствующие меры и перебросило в район Виноград, Лисянка стрелковые войска и артиллерию. Кроме того, на этот участок выдвигалась из резерва Ставки 2-я танковая армия генерала С.И. Богданова.

Здесь необходимо вернуться несколько назад и рассказать о планах немецко-фашистского командования по выручке окруженной группировки.

Гитлеровские генералы надеялись мощными ударами танковых дивизий прорвать фронт окружения и восстановить положение. Манштейн, имея неудачный опыт выручки и деблокирования окруженной армии Паулюса под Сталинградом, хотел на сей раз отличиться и блеснуть своим талантом полководца. Помня, что в Сталинградской операции сформированная им армейская группа «Гот», наступавшая на выручку Паулюса, была крепко бита Красной Армией, он решил создать сильную танковую группировку в составе, как уже говорилось, 8 танковых и 6 пехотных дивизий. Под Сталинградом же в армейской группе «Гот» было только 4 танковые дивизии, одна моторизованная и 9 пехотных дивизий.

Гитлер не скупился на обещания. В телеграмме генералу Штеммерману он писал: «Можете положиться на меня, как на каменную стену. Вы будете освобождены из котла, а пока держитесь до последнего патрона» [2] [Сборник материалов по изучению опыта войны, 1945, №14, с.32].

Манштейн также передал радиограмму Штеммерману, в которой говорилось, что на выручку идет 3-й танковый корпус в направлении на Лисянку. Командир этого корпуса генерал танковых войск Брайт по радио сообщил: «После отражения сильных атак неприятеля 3-й танковый корпус снова перешел в наступление. Во что бы то ни стало держитесь. Мы придем, несмотря ни на что. Генерал Брайт» [1] [Там же, с.33].

Особо активно слал радиограммы Штеммерману и его войскам командующий 1 –й танковой армией немцев. «Я вас выручу. Хубе» [2] [Сообщения Советского информбюро, 1944, №6, с.66].

Эти частые радиограммы Хубе наши связисты и разведчики перехватывали, раскодировали и докладывали мне.

Все это свидетельствовало о беспокойстве немецко-фашистского командования за судьбу своих войск, попавших в котел под Корсунь-Шевченковским. Телеграммы шли, а положение немецких войск все более ухудшалось.

Крупное окружение немецких войск было не «недоразумением», как это хотели представить гитлеровские генералы, скрывая от немецкого народа истинное положение на фронте, а серьезным провалом их оперативных планов. Это было очередное поражение группы Манштейна.

Завершая окружение и отражая танковые атаки на внешнем фронте, войска 1-го и 2-го Украинских фронтов активно вели на внутреннем фронте наступательные бои по рассечению и уничтожению окруженных частей врага.

27-я армия 1-го Украинского фронта, 52-я, 4-я гвардейская армия и 5-й кавалерийский корпус 2-го Украинского фронта, хотя имели незначительное превосходство в силах, наступали смело и ударами со всех направлений стремились расчленить окруженную группировку, отсечь, а потом захватить отдельные опорные пункты и гарнизоны.

Так, войска 4-й гвардейской и 52-й армий, отразив контратаки противника из района Бурты, Вязовок, ударами с востока, юга и юго-запада срезали нависающий над нашими флангами Городищенский выступ, разгромили противника и освободили Городище.

Одновременно с подготовкой контрудара танковых дивизий противника (1-й, 16-й, 17-й и СС «Адольф Гитлер») севернее Буки в направлении Лисянки Штеммерман по приказу Манштейна произвел перегруппировку сил и подготовил удар частями 42-го армейского корпуса из района Стеблев, Тараща в юго-западном направлении с задачей выйти из окружения.

В связи с этим 11-му армейскому корпусу немцев был отдан приказ об отходе с Городищенского выступа в район Стеблева. Этот приказ был вызван тем, что наши войска, наступая, создали реальную угрозу отсечения частей 11-го армейского корпуса, оборонявшихся на Городищенском выступе, от остальной группировки немцев. Однако в создавшейся обстановке это решение осуществить было трудно. Удары наших войск по городищенской группировке противника непрерывно нарастали, и коридор, по которому войска противника могли отступить на Корсунь-Шевченковский, все время сужался.

Отход 11-го армейского корпуса из района Городище на Корсунь-Шевченковский начался в ночь на 8 февраля. А тем временем наши войска под командованием генералов Коротеева, Смирнова и Селиванова продолжали наносить непрерывные удары по гитлеровцам. Артиллерия с трех сторон – с востока, запада и юга – простреливала район Городища. Авиация наносила удары по отступавшим войскам с воздуха.

Все дороги были забиты повозками, автомашинами, бронемашинами, орудиями. У каждого моста и теснины образовались пробки, похожие на огромные свалки техники. Управление войсками было потеряно.

Вот что показал пленный обер-лейтенант: «При отступлении с Городищенского выступа мы понесли большие потери в людях и технике. Нажим русских был очень сильный. А к этому еще прибавился исключительный хаос, беспорядок и несогласованность наших действий». И далее: «Автотранспорт и орудия, составлявшие большую колонну в несколько рядов от Городища до Корсунь-Шевченковского на протяжении 15-20 километров, были или сожжены, или разбиты, или взорваны. Сколько было убито солдат и офицеров, подсчитать невозможно. Трупы валялись всюду» [1] [Сборник материалов по изучению опыта войны, 1945, №14, с.14].

5-й кавалерийский корпус отличался тем, что окружил в эти дни до трех полков противника в Ольшане и к 5 февраля овладел этим важным населенным пунктом.

В это же время войска 27-й армии отражали сильные атаки врага на внутреннем фронте в районе Стеблева.

Бои носили ожесточенный характер. Противник упорно оборонял каждый рубеж, каждый населенный пункт. Но наши воины преодолевали яростное сопротивление гитлеровцев, настойчиво продвигались вперед, все более сжимая в железных тисках окруженную группировку. Однако следует заметить, что окруженная группировка в то время еще не утратила свою боеспособность.

Обратимся к журналу боевых действий 2-го Украинского фронта за 7 февраля: «Несмотря на то, что немецкая группировка полностью окружена уже в течение нескольких дней и что беспрерывное наступление наших частей хотя и медленно, но неуклонно сжимает стальное кольцо окружения; несмотря на полную неудачу освобождения окруженных с юга через Шполу и Лебедин и очевидную невозможность выбраться из этого огневого кольца; несмотря на то, что окруженные несут ежедневно огромные потери в живой силе и технике, нет фактов деморализации и дезорганизации в войсках окруженных немецких дивизий. В плен сдаются единицы, сопротивление упорное, контратаки не прекращаются. Это явление еще раз подчеркивает, что мы воюем все еще с очень сильной, упорной и устойчивой армией. Тем ценнее и значительнее наша победа над врагом» [1] [ЦАМО, ф.240, оп.2779, д.1132, л.26].

Немецко-фашистское командование попыталось организовать снабжение окруженных войск боеприпасами, продовольствием горючим по воздуху. Однако наша авиация и зенитная артиллерия почти полностью сорвали эти планы.

За несколько дней было уничтожено около 200 транспортных самолетов врага.

За этими цифрами следует видеть не только 200 самолетов превращенных в металлолом, но и много тысяч тонн боеприпасов которые могли бы они переправить немецким войскам.

8 февраля советское командование во избежание ненужного кровопролития предъявило окруженным войскам ультиматум с предложением сложить оружие. Текст этого ультиматума приводится дословно:

«Ультиматум.

Командующему 42-м армейским корпусом.

Командующему 11-м армейским корпусом.

Командирам 112-й, 88-й, 72-й, 167-й, 168-й, 82-й, 57-й и 332-й пехотных дивизий, 213-й охранной дивизии, танковой дивизии СС «Викинг», мотобригады СС «Валония».

Всему офицерскому составу немецких войск, окруженных в районе Корсунь-Шевченковский.

42-й и 11-й армейские корпуса немецкой армии находятся в полном окружении.

Войска Красной Армии железным кольцом окружили эту группировку. Кольцо окружения все больше сжимается. Все ваши надежды на спасение напрасны...

Попытки помочь вам боеприпасами и горючим посредством транспортных самолетов провалились. Только за два дня, 3 и 4 февраля, наземными и воздушными силами Красной Армии сбито более 100 самолетов Ю-52.

Вы, как командиры и офицеры окруженных частей, отлично понимаете, что не имеется никаких реальных возможностей прорвать кольцо окружения.

Ваше положение безнадежно и дальнейшее сопротивление бессмысленно. Оно приведет только к огромным жертвам среди немецких солдат и офицеров.

Во избежание ненужного кровопролития мы предлагаем принять следующие условия капитуляции:

1. Все окруженные немецкие войска во главе с вами и с вашими штабами немедленно прекращают боевые действия.

2. Вы передаете нам весь личный состав, оружие, все боевое снаряжение, транспортные средства и всю технику неповрежденной.

Мы гарантируем всем офицерам и солдатам, прекратившим противление, жизнь и безопасность, а после окончания войны – возвращение в Германию или в любую другую страну по личному желанию военнопленных.

Всему личному составу сдавшихся частей будут сохранены: военная форма, знаки различия и ордена, личная собственность и ценности, а старшему офицерскому составу, кроме того, будет сохранно и холодное оружие.

Всем раненым и больным будет оказана медицинская помощь.

Всем сдавшимся офицерам, унтер-офицерам и солдатам будет немедленно обеспечено питание.

Ваш ответ ожидается к 11 часам утра 9 февраля 1944 г. по московскому времени в письменной форме через Ваших личных представителей, которым надлежит ехать легковой машиной с белым флагом по дороге, идущей от Корсунь-Шевченковский через Стеблев на Хировка.

Ваш представитель будет встречен уполномоченным русским офицером в районе восточной окраины Хировка 9 февраля 1944 г. в 11 часов по московскому времени.

Если Вы отклоните наше предложение сложить оружие, то войска Красной Армии и воздушный флот начнут действия по уничтожению окруженных Ваших войск, и ответственность за их уничтожение понесете Вы.

Зам. Верховного Главнокомандующего Маршал Советского Союза Г. Жуков

Командующий войсками Первого Украинского фронта генерал армии Н. Ватутин

Командующий войсками Второго Украинского фронта генерал армии И. Конев» [1] [Правда, 1944, 18 февр.].

Однако гитлеровские генералы отклонили это гуманное предложение, и бои возобновились с новой силой. Немецкие войска не только не прекратили сопротивление, но и с еще большим ожесточением стали бросаться в атаки на отдельных участках; немецкие генералы и офицеры, не считаясь с огромными потерями, по трупам своих солдат пытались выбраться из котла, чтобы спасти не жизнь свою и свои войска, а честь мундира.

Как же развивались события в те исторические дни успешно завершающейся операции?

8-10 февраля противник предпринимал настойчивые атаки с целью прорыва из кольца. В это же время на внешнем фронте шли тяжелые бои с крупными танковыми силами, пытавшимися выручить окруженных. Все эти действия гитлеровцев совершенно очевидно преследовали цель соединиться по кратчайшему направлению на Лисянку, Шендеровку, разорвав фронт окружения.

10 февраля мною было принято окончательное решение вывести 5-ю гвардейскую танковую армию с внешнего фронта окружения в коридор прорыва к району Лисянки с задачей не допустить выхода окруженной группировки из котла на стыке двух фронтов и соединения ее с танковой группировкой врага, наступающей с внешнего фронта.

Этот маневр был по обстановке необходимым, но в то же время рискованным. Дело в том, что к этому времени, то есть к моменту вывода войск 5-й гвардейской танковой армии, массированные танковые атаки противника на внешнем фронте не ослабевали, а все больше усиливались. Конечно, это был риск, но риск обоснованный. Я исходил из следующих соображений. Во-первых на участке, где действовала танковая армия, были оставлены стрелковые дивизии, усиленные большим количеством артиллерии и средствами инженерных заграждений. Войскам при этом была поставлена задача прочно оборонять занимаемые рубежи и не допустить прорыва фронта танковой группировкой противника. Для контроля и оказания необходимой помощи войскам специально на этот участок мною были поставлены командующий артиллерией фронта генерал Н.С. Фомин и начальник инженерных войск фронта генерал А.Д. Цирлин. Во-вторых, в ходе предшествующих боев наступающие танковые дивизии противника имели средний темп продвижения по грязи и бездорожью 4 километра в сутки. Поэтому я рассчитал, что если мы даже не сдержим наступления противника на внешнем фронте, то, чтобы соединиться с окруженной группировкой в полосе нашего фронта, ему потребуется минимум 10 суток напряженных боев. Расстояние между населенными пунктами Вязовок (котел) и Юрковка (внешний фронт) было 40 километров. За это время, конечно, мы сумеем полностью разбить и пленить окруженную группировку противника, направив для этой цели танкистов Ротмистрова, а также войска Смирнова и Коротеева. Так что маневр 5-й гвардейской танковой армии был рассчитан, обоснован и поэтому успешно осуществлен.

На внешнем фронте кольца окружения на нашем участке, т.е. там, где действовала 53-я армия, атаки противника все эти дни отбивались также успешно.

Действия войск в решении поставленных задач заслуживают и теперь внимания танкистов, общевойсковых командиров и историков. Рассказывая более подробно об этом, я как бы выполняю завещание члена Военного совета фронта генерал-полковника И.З. Сусайкова, который, будучи танкистом, просил меня написать о маневре 5-й танковой армии отдельную статью.

И.З. Сусайков был всесторонне подготовленным политработником, образованным генералом, прекрасным товарищем. В прошлом молотобоец омских мастерских, он на всю жизнь сохранил замечательные черты советского рабочего, стойкого коммуниста пролетарской закалки. В начале войны он командовал Минским танковым училищем и принимал непосредственное участие в боях за Борисов, где был тяжело ранен. Затем он был переведен на ответственную политическую работу и, еще не совсем оправившись от болезни, выполнял обязанности члена Военного совета фронта.

Я вспоминаю добрым словом И.З. Сусайкова потому, что его роль политаппарата в проведении этой операции была поистине огромна.

Итак, в те дни моей особой заботой было не допустить выхода противника на стыке двух наших фронтов и соединения противника и его войск в районе Лисянки.

Выполняя боевую задачу, 5-я гвардейская танковая армия 11 февраля 1944 года 29-м танковым корпусом сосредоточилась в районе Княжье – Лозоватка, 18-м танковым корпусом – в Михайловке, 20-м танковым корпусом – в Звенигородке [1] [ЦАМО, ф.240, оп.16362, д.5, л.163.], 27-я танковая бригада к 10 часам 12 февраля была выведена в район Майдановки [2] [ЦАМО, ф.240, оп.15789, д.6, л.361]. Для занятия обороны по реке Гнилой Тикич 12 февраля на участок Октябрь, Лисянка, Майдановка, Звенигородка выходили войска 4-й гвардейской армии: 41-я стрелковая, 7-я гвардейская воздушно-десантная, 69-я, 110-я и 375-я стрелковые дивизии, что позволило надежно обеспечить стык фронтов от прорыва танковой группировки противника к Лисянке из района Рубаный Мост, Ризино. Для усиления направления Стеблев, Шендеровка (внутренний фронт окружения), где действовали войска 27-й армии 1-го Украинского фронта, 11 февраля в 4 часа 30 минут мною было отдано распоряжение командиру 5-го гвардейского кавалерийского корпуса генералу Селиванову повернуть корпус на 180 градусов, т.е. на запад, на Шендеровку. Выполняя приказ, уже к утру 12 февраля 63-я кавалерийская дивизия этого корпуса вышла к реке Гнилой Тикич, в район Почапинцы. Главные силы корпуса сосредоточились в районе Сухины, Гнилец, Журовка, где установили связь с 27-й, 4-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армиями.

Все эти мероприятия предпринимались, чтобы обеспечить стык двух фронтов на внешнем и внутреннем фронтах окружения от возможных попыток окруженной группировки противника прорваться на юго-запад навстречу наступающей танковой группировке врага.

В течение 10 и 11 февраля на всем участке 2-й и 6-й танковых армий велись напряженные бои с переменным успехом. С утра 11 февраля противник силами 200 танков с пехотой атаковал части 6-й танковой армии и, преодолев упорное сопротивление войск 1-го Украинского фронта, к исходу дня вышел на фронт Франковка, Бужанка. 12 февраля на этом участке шли напряженные бои.

В то же время генерал Штеммерман спешно создавал ударную группировку в составе боевой группы 332-й пехотной дивизии, находившейся в резерве в районе Корсунь-Шевченковского, 72-й пехотной дивизии, усиленной батальоном танков дивизии СС «Викинг», мотополком «Германия» и моторизованной бригадой СС «Валония». С утра 12 февраля войска этой группы перешли в наступление на участке 27-й армии 1-го Украинского фронта, нанося удар из района Стеблева на Шендеровку, рассчитывая прорвать фронт и выйти на соединение со своими частями, наносящими удар на Лисянку.

Враг с отчаянием обреченного, не считаясь с потерями, бросался в бой. В полосе 27-й армии, к сожалению, слабой по своему составу и занимавшей широкий фронт, противнику удалось прорвать оборону и к исходу дня занять Хилки, Шендеровку и Ново-Буду. Расстояние между окруженной группировкой и войсками врага, наступающими на внешнем фронте, сократилось до 12 километров.

Создалась угроза выхода группировки врага из окружения. Это был самый кризисный момент операции.

В боевом донесении нашего фронта, которое было адресовано в Ставку Верховного Главнокомандования, сообщалось:

«1. На правом крыле фронта 52-я и 4-я гвардейская армии продолжали наступление и производили частичную перегруппировку.

5-я гвардейская танковая армия вела бой с танками и пехотой противника, наступавшими из Скалеватка на север.

Противник с утра 12 февраля пытался прорваться из окружения в направлении Шендеровка, Комаровка.

Во второй половине дня силами 11-й и 13-й танковых дивизий при поддержке бомбардировочной авиации перешел в наступление перед фронтом 5-й гвардейской танковой армии в районе Скалеватка.

Транспортная авиация противника до 60 самолетов сбрасывала парашютистов и грузы севернее Мокрая Колигорка.

За день взято в плен 80 человек, принадлежащих 3-й танковой дивизии, танковой дивизии СС «Викинг», 57-й, 72-й, 106-й, 384-й и 389-й пехотным дивизиям.

2. 52-я армия продолжала наступление, но встретила сильное сопротивление противника и вела бой с контратакующей ее пехотой, в результате боя заняла Митрополье и к исходу дня вела бой в центре Арбузино, Карашин.

3. 4-я гвардейская армия продолжала частью сил наступление и произвела перегруппировку на запад, преодолевая упорное сопротивление противника и отразив неоднократные его контратаки, овладела Глушки и к исходу дня вела бой за Кошмак.

7-я и 69-я гвардейские стрелковые дивизии вышли на рубеж Октябрь, хутора Лисянские Будыщи, Шестеринцы и Звенигородка, где приступили к инженерному оборудованию оборонительного рубежа.

62-я гвардейская дивизия продолжала марш в районе сосредоточения.

4. 5-я гвардейская танковая армия во второй половине дня вела напряженные бои с танками и пехотой противника, наступающей из района Скалеватка на Богачевка. Противник неоднократными атаками танков – общей численностью 60 танков – врывался в оборону 375-й стрелковой дивизии. Контратакой 18-го танкового корпус3 и артиллерией противник был отброшен, и положение на фронте 375-й сд к исходу дня восстановлено.

Противник потерял только сожженными 15 танков.

8-я танковая бригада 20-го танкового корпуса в результате упорных боев с танками противника задержала их продвижение на север и вела бой в северной части Лисянка по реке Гнилой Тикич.

29-й танковый корпус двумя бригадами в 14.00 12 февраля был повернут на север для ликвидации прорыва противника в направлении Шендеровка. К исходу дня одна бригада корпуса была в Комаровка, вторая бригада передовыми частями вела бой совместно частями 5-го кавкорпуса за Ново-Буда.

5. 5-й гвардейский корпус 11-й и 12-й кавалерийскими дивизиями сосредоточился Сухины, Гнилец и во второй половине дня вел бой с прорвавшейся группой противника в Ново-Буда. Последняя окружена кавкорпусом. Идет бой.

63-я кавалерийская дивизия на марше в районе Комаровка.

6. 53-я, 5-я гвардейская, 7-я гвардейская, 57-я армии вели разведку и занимали прежнее положение.

7. ВВС фронта произвели за день 163 самолето-вылета.

Авиация противника группами до 30 самолетов бомбила боевые порядки наших войск. Всего авиация противника произвела за день 150 самолето-вылетов и 60 самолето-вылетов транспортной авиации.

8. Дороги по-прежнему труднопроходимы для всех родов войск» [1] [ЦАМО, ф.240, оп.16362, д.5, л.161-164].

Как уже говорилось, окруженной группировке противника удалось прорваться в район Шендеровка, Ново-Буда на участке 27-й армии 1-го Украинского фронта.

Ставка Верховного Главнокомандования в связи с прорывом войск противника проявила беспокойство. 12 февраля 1944 года около 12 часов меня по ВЧ вызвал Верховный Главнокомандующий.

Сталин, рассерженный, сказал, что вот мы огласили на весь мир, что в районе Корсунь-Шевченковского окружили крупную группировку противника, а в Ставке есть данные, что окруженная группировка прорвала фронт 27-й армии и уходит к своим, и спросил: «Что вы знаете по обстановке на фронте у соседа?»

По интонации его голоса, резкости, с которой он разговаривал, я понял, что Верховный Главнокомандующий встревожен, и, как видно, причина этого – чей-то не совсем точный доклад.

Я доложил:

– Не беспокойтесь, товарищ Сталин. Окруженный противник не уйдет. Наш фронт принял меры. Для обеспечения стыка с 1-м Украинским фронтом и для того, чтобы загнать противника обратно в котел, мною в район образовавшегося прорыва врага были выдвинуты войска 5-й гвардейской танковой армии и 5-й кавалерийский корпус. Задачу они выполняют успешно.

Сталин спросил:

Это вы сделали по своей инициативе? Ведь это за разграничительной линией фронта.

Я ответил:

– Да, по своей, товарищ Сталин.

Сталин сказал:

– Это очень хорошо. Мы посоветуемся в Ставке, и я вам позвоню.

Действительно, через 10-15 минут Сталин позвонил вновь:

– Нельзя ли все войска, действующие против окруженной группировки, в том числе и 1-го Украинского фронта (27-ю армию) подчинить вам и возложить на вас руководство уничтожением окруженной группировки?

Такого предложения я не ожидал, но ответил без паузы:

– Товарищ Сталин, сейчас очень трудно провести переподчинение 27-й армии 1-го Украинского фронта мне. 27-я армия действует с обратной стороны кольца окружения, т.е. с противоположной стороны по отношению наших войск, с другого операционного направления. Весь тыл армии и связи ее со штабом 1-го Украинского фронта идут через Белую Церковь и Киев. Поэтому управлять армией мне будет очень трудно, сложно вести связь по окружности всего кольца через Кременчуг, Киев, Белую Церковь; пока в коридоре идет бой, напрямую установить связь с 27-й армией невозможно. Армия очень слабая, растянута на широком фронте. Она не сможет удержать окруженного противника, тогда как на ее правом фланге также создается угроза танкового удара противника с внешнего фронта окружения в направлении Лисянки.

На это Сталин сказал, что Ставка обяжет штаб 1-го Украинского фронта передавать все мои приказы и распоряжения 27-й армии и оставит ее на снабжении в 1-м Украинском фронте. Я ответил, что в такой динамичной обстановке эта форма управления не обеспечит надежность и быстроту передачи распоряжений. А сейчас требуется личное общение и связь накоротке. Все распоряжения будут идти с запозданием.

– Хорошо, мы еще посоветуемся в Ставке и с Генеральным штабом и тогда решим, – закончил разговор Сталин.

Я настойчиво уклонялся от подчинения мне 27-й армии еще и потому, что, когда план взаимодействия между фронтами нарушен, переподчинение войск серьезно осложняется. Я искренне за исход сражения. Ведь передача армии мне не увеличивала ее силы.

В своих воспоминаниях маршал Г.К. Жуков не совсем точно осветил этот вопрос. Вспоминая свой телефонный разговор с Верховным Главнокомандующим, он пишет: «И.В. Сталин сказал: – Конев предлагает передать ему руководство войсками по ликвидации корсунь-шевченковской группы противника, а руководство войсками на внешнем фронте сосредоточить в руках Ватутина» [1] [Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т.2. С.199].

Каждый поймет, что в такой сложной обстановке напрашиваться самому на переподчинение войск, не зная досконально обстановки на участке соседа, вряд ли целесообразно. В действительности Сталин 12 февраля 1944 года по ВЧ, возлагая на меня ответственность за ликвидацию окруженной группировки, сам настаивал на подчинении мне 27-й армии 1-го Украинского фронта. Я же, изложив свои мотивы, настойчиво отказывался от этого.

В самом деле, прорыв немецко-фашистской группировки все же произошел на участке 1-го Украинского фронта, на рубеже Шендеровка, Хилки, где оборонялась 27-я армия.

Здесь было бы уместным привести телеграмму И.В. Сталина к Г.К. Жукову.

«Тов. Юрьеву [1] [Условная фамилия Г.К. Жукова].

Прорыв корсуньской группировки противника из района Стеблев в направлении Шендеровка произошел потому, что:

слабая по своему составу 27-я армия не была своевременно усилена;

не было принято решительных мер к выполнению моих указаний об уничтожении в первую очередь Стеблевского выступа противника, откуда вероятнее всего можно было ожидать попыток его прорыва...

Сил и средств на левом крыле 1-го Украинского фронта и на правом крыле 2-го Украинского фронта достаточно, чтобы ликвидировать прорыв противника и уничтожить корсуньскую его группировку...

12 февраля 1944 г.

16 часов 45 минут

И. Сталин

Антонов» [2] [Военно-исторический журнал, 1969, №2, с.57].

12 февраля в 16 часов я получил по ВЧ важное решение Ставки, которой на меня возлагалась ответственность за разгром окруженной группировки. Потом эта директива была подтверждена письменно:

«Командующему 1-м Украинским фронтом.

Командующему 2-м Украинским фронтом.

Тов. Юрьеву.

Ввиду того, что для ликвидации корсуньской группировки противника необходимо объединить усилия всех войск, действующих с этой задачей, и поскольку большая часть этих войск принадлежит 2-му Украинскому фронту, Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. Возложить руководство всеми войсками, действующими против корсуньской группировки противника, на командующего 2-м Украинским фронтом с задачей в кратчайший срок уничтожить корсуньскую группировку немцев.

В соответствии с этим 27-ю армию в составе 180, 337, 202 сд, 54, 159 УР и всех имеющихся частей усиления передать с 24 часов 12.2.44 в оперативное подчинение командующего 2-м Украинским Фронтом. Снабжение 27 А всеми видами оставить за 1-м Украинским фронтом.

Командующему 2-м Украинским фронтом связь со штабом 27 армии до установления прямой связи иметь через штаб 1-го Украинского фронта.

2. Тов. Юрьева освободить от наблюдения за ликвидацией корсуньской группировки немцев и возложить на него координацию действий войск 1-го и 2-го Украинских фронтов с задачей не допустить прорыва противника со стороны Лисянка и Звенигородка на соединение с корсуньской группировкой противника» 1 [ЦАМО, ф. 236, оп.17062, д.16, л. 81-85].

Этой же директивой Ставки на 1-й и 2-й Украинские фронту возлагалась задача не допустить прорыва противника со стороны Лисянки и Звенигородки на соединение с корсуньской группировкой противника.

Одновременно был решен вопрос о распределении усилий авиации. 5-я воздушная армия получила задачу всеми силами поддержать войска 2-го Украинского фронта при уничтожении окруженной группировки врага, а 2-я воздушная армия – вести борьбу с авиацией противника, пытавшейся оказать помощь окруженным.

Получив директиву Ставки, я решил, что надо немедленно вылететь на командный пункт 4-й гвардейской армии, который находился в коридоре прорыва, для встречи с ее командующим генералом И.К. Смирновым, чтобы тут же на месте принять необходимые решения и меры и не допустить выхода противника из кольца, а также для того, чтобы связаться с 27-й армией.

Шел мокрый снег, дороги и поля раскисли, и хотя мой По-2 и стоял на лужайке перед хатой, готовый к вылету, все меня убеждали, что лететь нельзя. Я позвонил командарму Смирнову и передал, что вылетаю к нему не на командный, а на наблюдательный пункт, который в то время находился на окраине села Толстое.

И. К. Смирнов заявил, что он принять самолет не сможет, так как нет подготовленной площадки для посадки. Вокруг села была пашня, в поле грунт размок настолько, что «виллисы» и даже танки двигаются с трудом. «Мы уже искали площадку для посадки, но нигде поблизости нет ни лугов, ни пустошей», – доложил командарм. Словом, природные условия были против меня. Можно было бы добраться на танке, но это заняло бы много времени. От командного пункта фронта в деревне Болтушки до села Толстое 70 километров. Что делать? А если возле хат села Толстое настелить на ровном поле метров 50 соломы? Самолет По-2, имея небольшой пробег, пожалуй, может сесть на этом ограниченном участке. Я приказал И.К. Смирнову разложить солому и тут же вылетел к нему на двух По-2: на одном – я, на другом – мой адъютант А.И. Соломахин.

В пути адъютант отстал и сделал вынужденную посадку, его атаковали «мессеры». Я продолжал полет. Подлетаю к деревне Толстое, вижу, что солома настлана. Самолет благополучно сел, но в конце площадки все же залез колесами в грязь, чуть не перевернулся и встал, как вкопанный. Все обошлось вполне благополучно. И.К. Смирнов встретил меня на машине, на которой мы добрались до его хаты и до узла связи армии.

С этого наблюдательного пункта до конца Корсунь-Шевченковской операции я руководил действиями войск. Отсюда же я выезжал в войска, находившиеся в горловине прорыва и на внешнем фронте, – в 5-ю гвардейскую танковую, 4-ю гвардейскую, 53-ю и 52-ю армии. В селе Толстое был организован мой передовой командный пункт, на котором были развернуты связь и все необходимые средства управления.

Этот передовой командный пункт возглавлял начальник оперативного управления штаба фронта генерал-майор В.И. Костылев.

Мое прибытие на КП командующего 4-й гвардейской армией позволило принять ряд неотложных мер, необходимых для завершения операции.

Все мы понимали, что немцы будут лезть из кожи вон, чтобы выручить окруженную группировку. Командующий 1-й танковой немецкой армией генерал Хубе теперь уже открытым текстом по радио передавал Штеммерману, чтобы он держался, что он лично сам руководит наступлением танковой группировки и скоро выручит его.

Я не стану скрывать своего волнения в связи с создавшейся ситуацией. Меня все время беспокоило положение 27-й армии. Первым делом, как только я прибыл на НП генерала И.К. Смирнова, я вызвал начальника связи армии и представителя связи штаба фронта, которым приказал принять срочные меры и проложить связь напрямую по коридору прорыва на НП командующего 27-й армией генерала С.Г. Трофименко, находившегося в то время в деревне Джурженцы.

В сложившейся обстановке мною были поставлены следующие задачи армиям:

52-я армия генерала Коротеева. Основная задача – не выталкивать противника, а выходить на его пути и отрезать по частям, сковывать его силы и не давать ему возможность маневрировать.

Коротеев понял задачу, но в связи с трудностями маневра, из-за грязи, он все больше выжимал противника и отбрасывал в районы действий армий Трофименко и Смирнова.

27-я армия генерала Трофименко. Стойко оборонять занимаемые позиции с хорошо организованной системой огня. Эта армия должна крепко держать запертого противника.

4-я гвардейская армия генерала Смирнова. Наступать с юга на север, рассекать противника на части и пленить его. Иметь на внешнем фронте заслон от наступающей танковой группировки противника со стороны Лисянки, а также иметь маневренный резерв. Если где-либо противнику удастся нарушить кольцо окружения, немедленно ликвидировать прорыв и не выпускать врага. Коротко, если можно так выразиться, задача армии заключалась в том, чтобы вбивать клинья в боевое расположение окруженной группировки врага и брать его основные опорные пункты каждый в отдельности.

5-я гвардейская танковая армия генерала Ротмистрова. Первая задача – помогать 4-й гвардейской армии дробить окруженную группировку противника на части, вторая – выполнять роль ударной маневренной группы в случае прорыва противника из кольца или с внешнего фронта окружения. Для укрепления положения 27-й армии выдвинуть в район Джурженцы 18-й гвардейский танковый корпус.

Задача 5-й гвардейской танковой армии, связанная с маневром на новое направление, была довольно трудной. Непролазная грязь сковывала движение танков. Однако этот маневр нужно было во что бы то ни стало осуществить. И он был осуществлен успешно. Выход танковой армии в предназначенные для нее районы предопределил разгром окруженных дивизий, исключал всякую возможность прорыва группировки генерала Штеммермана к войскам генерала Хубе, действующим с внешнего фронта. Последующие события подтвердили это.

5-й гвардейский кавалерийский корпус был выведен во фронтовой резерв. Он находился в центре коридора в готовности лихой атакой крушить противника в случае его прорыва из кольца.

53-я армия генерала Галанина. Создать жесткую противотанковую оборону занимаемого рубежа на внешнем фронте. Отражать атаки танковой группировки противника. В обороне проявлять стойкость и не допустить прорыва танков противника навстречу окруженной группировке.

5-я, 7-я и 57-я армии обороняли занимаемые рубежи на левом крыле фронта, им было приказано иметь резервы на случай маневра как в районах окруженной группировки, так и для перехода в наступление по общему плану фронта.

5-я воздушная армия под командованием генерала Горюнова. Наносить удары по танковым частям противника, парализовать действия вражеской авиации, стремившейся оказать помощь окруженным дивизиям. Вместе с тем советские летчики должны были надежно прикрывать свои войска с воздуха. Следует при этом отметить, что наши авиаторы, несмотря на исключительно неблагоприятные метеорологические условия, выполнили свои задачи блестяще.

Запомнился эпизод ночной бомбардировки врага, имевший место позже, в ночь на 17 февраля. Мне доложили, что в районе Шендеровки наблюдается большое скопление машин и танков, а также движение пехоты.

Требовалось срочно сбросить на скопление гитлеровцев осветительные и зажигательные бомбы, тем самым выгнать врага в открытое поле и бить артиллерией.

Я понимал, что выполнение задачи ночью, в метель, когда ветер сбивает с ног человека, будет, конечно, сопряжено с риском. В разговоре по телефону командующий 5-й воздушной армией генерал-лейтенант Горюнов объяснил мне трудности полетов при такой погоде. Я предложил ему обратиться к летчикам и выявить добровольцев вылететь на выполнение этого боевого задания. На этот призыв 18 экипажей самолетов 392-го авиационного полка 312-й авиационной дивизии доложили о готовности немедленно вылететь на бомбежку.

Первым поднялся в воздух самолет капитана В.А. Заевского и штурмана младшего лейтенанта В.П. Локотоша. Они удачно сбросили зажигательные бомбы по району скопления боевой техники и живой силы врага. Загорелись машины и повозки. Также удачно произвели бомбометание и остальные экипажи.

Используя очаги пожаров в качестве ориентиров, по врагу ударила наша артиллерия.

Вылететь ночью, в пургу и при сильном ветре на такой легкой машине, как По-2, –  немалый подвиг. В. Заевскому и В. Локотошу было присвоено звание Героя Советского Союза.

Итак, все армии фронта в соответствии с вышеизложенными задачами были нацелены на активные стремительные действия с целью рассечь, уничтожить или пленить врага. Кроме того, мною было приказано усилить противотанковую оборону всего коридора, создав там противотанковые районы с постановкой мин и устройством других инженерных заграждений. Противотанковые районы создавались на всех важных узлах дорог, в населенных пунктах и на высотах. Начальниками противотанковых районов были назначены командиры артиллерийских полков или командиры противотанковых артиллерийских бригад. Следует подчеркнуть, что противотанковые бригады в Великой Отечественной войне показали себя исключительно хорошо. Направляя их на танкоопасные направления, мы были всегда уверены, что эти бригады, специально предназначенные для борьбы с танками врага, имея большой боевой опыт и хорошо подобранный личный состав, способны были героически оборонять занимаемые районы и наносить противнику большой урон. Одновременно были приняты меры по усилению войск, действовавших и на внешнем фронте, на направлении Лисянки, и установлено тесное взаимодействие с войсками 1-го Украинского фронта.

К рассвету 13 февраля мне доложили, что связисты 4-й гвардейской армии и штаба фронта установили напрямую по коридору между внешним и внутренним фронтами окружения, где шли бои, надежную связь с 27-й армией генерала Трофименко.

Я тотчас же вызвал к телефону командарма. С генералом Трофименко мы встречались, когда он воевал на Степном фронте во время Курской битвы. Я знал его с положительной стороны и учитывал его особую чувствительность к замечаниям со стороны старших начальников. Я понимал, что переподчинение в такой обстановке психологически действует на командира. Спокойно выслушав доклад Трофименко об обстановке, о состоянии и укомплектовании войск армии личным составом и техникой, я уловил в его голосе тревогу и сказал:

– Вашу армию переподчинили мне не случайно. Я знал ее раньше как боевую, поэтому уверен, что при соответствующей поддержке нашего фронта она справится с задачей. И я уже кое-что сделал еще до приказа Ставки, чтобы помочь вам отбить атаки противника из Стеблева на Шендеровку.

Затем я сказал командарму, что в районе Ново-Буды и Комаровки находятся части 29-го танкового корпуса 5-й гвардейской армии, 5-й кавалерийский Донской корпус и что в Джурженцы выйдет 18-й танковый корпус 5-й танковой армии, а потом вся 5-я гвардейская танковая армия и два стрелковых корпуса 4-й гвардейской армии. 5-й кавалерийский корпус будет действовать в коридоре с задачей не выпустить окруженную группировку противника. Я также выразил уверенность, что 27-я армия выполнит задачи успешно, и пообещал, если потребуется, прийти на помощь.

Большую роль сыграла тогда хорошая связь с армией. Она работала безотказно, и нам не было надобности держать связь вкруговую через 1-й Украинский фронт, как это было предусмотрено директивой Ставки. С момента подчинения армии фронту лично я был доволен ее действиями.

К утру 13 февраля наше положение было довольно устойчивым и на внешнем, и на внутреннем фронтах. Войска продолжали действовать активно, сжимали и дробили окруженную группировку противника и отбивали многочисленные и ожесточенные атаки на внешнем фронте.

Исключительно большую роль сыграли противотанковые районы, которые были созданы в коридоре для отражения удара танков, пытавшихся пробить брешь для окруженных войск.

В сочетании с минами и инженерными заграждениями они явились мощным средством в борьбе с врагом. О важности их создания свидетельствуют документы:

«Командиру 11 ОИПТАБР [1] [Отдельная истребительно-противотанковая артиллерийская бригада]

Копия: т. Юрьеву, т. Антонову,

Командарму 4 гвард.

Командующему артиллерией фронта

ВПУ т. Костылеву

11.2.44 г. 23.10.

Приказываю:

1. 11 ОИПТАБР по тревоге выступить по маршруту Казацкое, Боровиково, Будище, Моренцы, Майдановка и к 12.00 12.2.44 г. сосредоточиться в Верещаки, где войти в подчинение командира 21 гв. ск 4 гв. армии для организации ПТ обороны в районе Почапинцы, Верещаки.

2. Исполнение донести.

Конев, Грушецкий, Захаров» [2] [ЦАМО, ф.381, оп.4956, т.1, л.512].

Командующему 27-й армией

14.2.44 г. 03.55.

Командующий фронтом приказал:

Немедля один ИПТАП поставить в ПТ р-н в районе отм. 239,0, что на 1 км южнее Джурженцы. Задача этого ПТ р-на: не допустить прорыва танков на восточную окраину на соединение с окруженной группировкой противника.

Захаров» [1] [ЦАМО, ф.381, оп.8422, д.45, л.138].

Следует отметить, что одновременно с войсками 2-го Украинского фронта активизировали свои действия и войска 1-го Украинского фронта. Командование принимало также энергичные меры, чтобы не допустить соединения танковой группировки противника с окруженными войсками.

С этой целью с 11 февраля против лисянской группировки противника вели активные боевые действия войска 2-й и 6-й танковых армий, 104-го стрелкового корпуса 40-й армии.

Таким образом, на лисянском, наиболее угрожаемом, направлении на участке 1-го Украинского фронта принимались достаточно действенные меры, чтобы задержать дальнейшее наступление врага и не допустить его прорыва как из кольца, так и с внешнего фронта окружения.

Заслуживает особого внимания управление войсками при проведении операции на окружение и разгром крупной группировки противника.

В этой сложной и динамичной обстановке в организации управления было немало трудностей. Однако штаб фронта, штабы армий, корпусов и дивизий работали четко. При управлении широко использовались все технические средства связи. Но личное общение командиров с подчиненными, как показывает практика,– наиболее действенное средство руководства и управления в столь сложных условиях. К нему прибегали и командующий фронтом, и командующие армиями, и командиры корпусов и дивизий.

Правда, в условиях бездорожья не удавалось широко пользоваться машинами, поэтому приходилось передвигаться на самолетах По-2 или на танках. И хотя это было сопряжено с большими трудностями, во время Корсунь-Шевченковской операции мне удалось побывать в 5-й гвардейской танковой армии, встретиться с командармами 4-й, 53-й и 52-й армий, с командиром корпуса Селивановым, с некоторыми другими командирами корпусов и дивизий.

Надежному управлению в сильной степени способствовало приближение командных пунктов командующих армиями, командиров корпусов и дивизий к боевым порядкам войск. В этом отношении характерен случай с командиром воздушно-десантной дивизии генералом Афониным. Его наблюдательный пункт находился в 1,5 километрах от противника в месте его вероятного прорыва, на направлении Комаровки. Это позволило Афонину не только своевременно обнаружить выдвижение немцев с исходного рубежа, но и вовремя принять необходимые меры для ликвидации попыток прорыва окружения.

Штаб нашего фронта во главе с генералом М.В. Захаровым был расположен в деревне Болтышка. Штаб внимательно следил за изменением обстановки на фронте и у соседей, координировал действия с 1-м Украинским фронтом, организовывал связь с войсками авиацией и со Ставкой, со штабом тыла фронта, собирал и обрабатывал всю информацию и своевременно докладывал мне.

Нужно отдать должное М.В. Захарову, что он с присущей ему большой энергией и настойчивостью обеспечивал выполнение приказов. Мы работали дружно, с полным взаимным доверием.

С членом Военного совета фронта генерал-майором И.С. Грушецким я был на передовом командном пункте в деревне Толстое, в районе прорыва. Со мной были начальник оперативного управления генерал-майор В.И. Костылев с группой офицеров оперативного и разведывательного управлений, представители начальников родов войск. Кроме того, при мне находились командующий артиллерией генерал Н.С. Фомин, начальник инженерных войск генерал А.Д. Цирлин, командующий БТ и MB генерал-майор А.В. Куркин, представитель штаба 5-й воздушной армии с радиосредствами связи, представитель политуправления фронта. Отсюда, с передового командного пункта, осуществлялось управление разгромом окруженной группировки противника, причем напрямую имелась связь с 4-й гвардейской, 52-й, 27-й, 53-й и 5-й гвардейской танковой армиями, 5-м кавалерийским корпусом, с остальными армиями и Ставкой – через штаб фронта.

Такая система связи своевременно и оперативно обеспечивала командующего войсками фронта информацией, давала возможность лично говорить с командармами по телефону и принимать решения.

Мой передовой командный пункт был совмещен с командным пунктом 4-й гвардейской армии Смирнова.

Командующий 4-й гвардейской армией генерал-лейтенант И.К. Смирнов был моим помощником по формированию, но в связи с тем, что командарм 4-й армии накануне Корсунь-Шевченковской операции был освобожден по болезни, И.К. Смирнов по моему приказу вступил в командование армией.

Генерала Смирнова я знал очень хорошо, мы вместе учились в Академии имени Фрунзе. Боевой командир бригады 30-й Иркутской стрелковой дивизии, активный участник гражданской войны, в 30-е годы Смирнов командовал дивизией в Северо-Кавказском военном округе. После академии был вновь командиром дивизии и командиром корпуса, а позднее – командующим войсками Харьковского военного округа. Около года он был членом Военного совета Киевского особого военного округа. Это был преданный коммунист и хороший командир, представитель славной плеяды командиров гражданской войны. Он обладал большим боевым опытом и тактом. Илья Корнилович был простой и душевный человек и пользовался большим уважением у своих сослуживцев, товарищей и подчиненных. Ему пришлось испытать в Корсунь-Шевченковской операции немало трудностей. Но старый солдат все выдержал, и я перед светлой памятью своего боевого друга склоняю голову...

К исходу 13 февраля 49-й стрелковый корпус был передан со всей занимаемой полосой обороны из 5-й гвардейской танковой армии в состав 53-й армии, оборонявшейся на внешнем фронте окружения.

5-я гвардейская танковая армия, перегруппировавшись к северу, течение 13 и 14 февраля частью сил во взаимодействии с 5-м гвардейским кавалерийским корпусом вела бои с противником в районе Ново-Буды и Комаровки, а основными силами, взаимодействуя 6-й и 2-й танковыми армиями 1-го Украинского фронта, наносила удары по вклинившейся группировке противника в районе Лисянки. На внутреннем фронте окружения войска 2-го Украинского фронта, продвигаясь вперед, сжимали кольцо и 14 февраля освободили город Корсунь-Шевченковский, мощный узел сопротивления противника. Предпринимавшиеся немцами в течение 14 и 15 февраля многочисленные атаки с целью дальнейшего продвижения на юго-запад были успешно отражены нашими войсками. К 15 февраля сила деблокирующих немецких войск истощилась, окруженные корпуса получили приказ пробиваться самостоятельно в южном направлении. Пленные в своих показаниях подтверждали это. Положение немецких войск было тяжелым. С транспортных самолетов им сбрасывалось большое количество боеприпасов, но это уже не могло им помочь. Последовал приказ об уничтожении всех автомашин и повозок, не загруженных боеприпасами. Были уничтожены все штабные документы и личные вещи офицеров. Офицерский состав штаба 11-го корпуса был собран в одну боевую группу численностью около роты. Командование этой ротой взял на себя лично генерал Штеммерман, который объявил, что «ввиду создавшейся обстановки оставаться в окружении больше нельзя, мы должны сами пробиваться на запад».

Продолжая напряженные бои, войска 2-го Украинского фронта к исходу 16 февраля сжали кольцо окружения до предела.

Данные разведки свидетельствовали о том, что гитлеровцы сделают попытку вырваться из окружения. Загнанным в ограниченный район, прилегавший к населенному пункту Шендеровка, им оставалось одно из двух: или сдаваться, или пробиваться напролом. Потеряв всякую надежду на помощь извне, командование окруженной группировки решило предпринять в ночь на 17 февраля последнюю отчаянную попытку вырваться из котла.

По разведывательным данным и показаниям пленных, в ночь на 16 февраля и в течение дня производились перегруппировка и сосредоточение сил в районе Шендеровки с тем, чтобы в ночь на 17 февраля прорваться из окружения в направлении на Лисянку.

Боевой порядок прорывающихся войск был построен в несколько эшелонов. В первый эшелон были назначены 72-я, 112-я пехотные дивизии и танковая дивизия СС «Викинг». Непосредственно за танковыми частями последней под прикрытием штурмовых орудий и автоматчиков следовало командование окруженной группировки – штабы соединений и офицерский состав до командиров полков включительно. Далее двигались обозы с ранеными и санитарные учреждения.

Второй эшелон составили все остальные части и подразделения окруженных войск. Для прикрытия с севера и востока была назначена 88-я пехотная дивизия. С юга прорывающаяся группа обеспечивалась частями 57-й пехотной дивизии.

Кольцо окружения намечалось прорвать на фронте шириной 4,5 километра. На правом фланге должна была наступать 112-я пехотная дивизия – в направлении на Хижинцы и далее – на соединение со своими войсками. В центре, в направлении на Шендеровку, севернее Комаровки, на высоту 239,0 и к Лисянке готовилась действовать танковая дивизия СС «Викинг», боевой порядок которой был построен также в несколько эшелонов.

Впереди должен был двигаться фузилерный батальон, усиленный танками и штурмовыми орудиями, за ним – мотополк «Вестланд», мотобригада СС «Валония», батальон «Нарва» и мотополк «Германия». Слева через Комаровку на Лисянку должна была наступать 72-я пехотная дивизия.

Сосредоточив крупные силы на узком участке фронта, Штеммерман рассчитывал с помощью остатков дивизий внезапными ночными действиями прорвать фронт наших войск и вывести из окружения старший офицерский состав и штабы.

Гитлеровцы хотели, используя ночь, плохую видимость, снегопад и пургу, прорваться и незаметно выскользнуть из кольца, но удары нашей авиации и артиллерии смешали их планы.

После бомбежки и артиллерийского обстрела противнику потребовалось время для приведения себя в порядок, и таким образом его расчеты на внезапность провалились.

И даже в такой безвыходной для окруженных немецко-фашистских войск обстановке гитлеровские изверги продолжали творить вопиющие зверства. В Шендеровке они согнали жителей деревни в церковь и школу и подожгли их. Фашистские бандиты бегали по хатам и расстреливали беззащитных стариков, женщин и детей, жгли дома. Из горящей церкви, из школы, из хат неслись крики отчаяния и проклятья палачам.

Все наши войска, принимавшие участие в разгроме окруженной группировки, были предупреждены о намерениях гитлеровцев. Командование всех степеней, офицеры штабов, командиры частей и подразделений, орудийные и танковые расчеты – все были на своих местах и ждали врага.

В 3 часа ночи гитлеровцы густыми колоннами двинулись из района Шендеровки, Хилки на наши позиции.

Натиск врага приняли на себя части 27-й и 4-й гвардейской армий. Тотчас была дана команда 18-му и 29-му танковым корпусам и 5-му гвардейскому кавалерийскому корпусу наступать навстречу друг другу, пленить или уничтожить противника. Даже сами гитлеровцы уже понимали безрассудство действий своего командования.

О создавшейся обстановке один из пленных офицеров 57-й пехотной дивизии говорил: «К вечеру 16 февраля с целью прорыва из окружения в районе Шендеровки были сосредоточены все соединения 11-го и 42-го армейских корпусов. В штабе 157-го артиллерийского полка читали приказ, где было сказано, что в ночь на 17 февраля производится прорыв кольца окружения и что мы обеспечиваем прорыв с юга. Орудия моего дивизиона заняли огневые позиции среди обозов, запрудивших весь населенный пункт Шендеровка, по которой велся сильный артиллерийский огонь русских...

Основная дорога оказалась забитой остановившимся и разбитым транспортом, и двигаться по ней не было возможности. На небольшом участке дороги на Лисянку я видел огромное количество убитых немцев. Масса обозов запрудила не только дороги, но и поля и не могла двигаться дальше».

Вот свидетельство другого пленного офицера: «...из окружения никто не вышел. Все дороги были забиты транспортом, кругом был неимоверный беспорядок. Все смешалось в один поток. Все бежали, и никто не знал, куда он бежит и зачем. На дорогах и вне дорог валялись разбитые машины, орудия, повозки и сотни трупов солдат и офицеров».

Это все соответствует истине.

Мы приняли все меры к тому, чтобы ни один из гитлеровцев не вышел из окружения.

Пробить четыре полосы обороны – две на внутреннем и две на внешнем фронте окружения и, кроме того, в центре коридора пройти мимо противотанковых районов, истребительной артиллерии было невозможно. Здесь снова сыграли большую роль противотанковые районы. Артиллеристы проявили себя настоящими мастерами своего дела. Примеров их героизма можно привести множество. Например, когда 17 февраля под покровом темноты, в пургу многочисленные группы врага вместе с танками пытались прорваться из окружения, они напоролись на орудие старшего сержанта А.Е. Харитонова –  воина 438-го Черкасского истребительно-противотанкового полка. Подпустив врага вплотную, бойцы Харитонова открыли ураганный огонь. Стреляя из орудия и автоматов, харитоновцы уничтожили свыше 100 вражеских солдат и офицеров, отбили у немцев крупный обоз. За этот подвиг старший сержант А. Харитонов Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года был удостоен звания Героя Советского Союза.

Подобных примеров отваги и мужества артиллеристов противотанковых районов немало.

Но не только эти мощные артиллерийские барьеры стояли на пути выхода немцев из окружения. Гитлеровцам, выходящим из котла, наносили удары не только войска обороны, но главным образом резервы, маневренные ударные группы, танковые корпуса армии Ротмистрова и кавалерийский корпус Селиванова. Они находились в устье коридора, на флангах предполагаемого прорыва и получили команду наступать между 2 и 3 часами утра, т.е. к моменту, когда гитлеровцы начали подходить к нашим передовым позициям обороны.

Танки действовали с зажженными фарами, огнем и маневром они теснили противника, не давали ему возможности выйти из котла. Казаки с утра с шашками наголо носились по полю боя, брали бегущих гитлеровцев в плен. Бойцы бились штыками, автоматами, карабинами.

Когда наступил рассвет, немцы, увидев всю безнадежность своего положения, большими группами начали сдаваться в плен. В течение всей этой схватки я несколько раз разговаривал с командирами 69-й, 7-й и 41-й дивизий, которые занимали позиции по берегу реки Горный Тикич на внешнем фронте окружения. Они докладывали, что ни один немецкий солдат не прошел через их позиции. Говорил и с командармами Смирновым, Трофименко, Ротмистровым, Галаниным, внимательно следил за их действиями, донесениями и докладами, и ни в одном докладе и донесении не было сказано, что немцы прошли через какой-либо пункт или рубеж наших войск, занимающих оборону как на внешнем, так и на внутреннем фронтах.

Пленные солдаты и офицеры из дивизии СС «Викинг» рассказывали: «Наша дивизия, насчитывавшая около 7 тысяч солдат и офицеров, за две недели потеряла более 4 тысяч человек. Нам приходилось отступать под ураганным огнем русских. Дороги были запружены брошенными машинами и орудиями. Мы были в отчаянии. В ночь на 17 февраля солдатам выдали по усиленной порции водки и разрешили съесть неприкосновенный запас продуктов. В 2 часа был объявлен приказ, в котором говорилось, что на помощь извне больше нечего рассчитывать...

Пушки, автомашины, все военное имущество и даже личные вещи было приказано бросить. Едва мы прошли 300 метров, как на нас напали русские танки. За танками появились казаки».

Да, кавалеристы «поработали» неплохо.

Генерал Гилле, видимо, вылетел на самолете до начала схватки, либо пролез через линию фронта переодетый в гражданскую одежду. Я исключаю, чтобы он пробился на танке или транспортере через наши позиции и опорные пункты.

К утру 17 февраля с группировкой врага было покончено. За бессмысленное и преступное упрямство гитлеровского командования, отклонившего 8 февраля наш ультиматум о капитуляции, своей жизнью заплатили десятки тысяч немецких солдат. Трагически закончилась военная карьера и многих немецких генералов.

В центральных газетах 18 февраля Совинформбюро сообщало (привожу концовку сообщения): «...как показывают пленные немецкие офицеры из окруженных войск, Гитлер после провала попыток спасти окруженных немцев дал немецким войскам, попавшим в «мешок», еще один приказ, в котором требовал, чтобы окруженные немецкие солдаты и офицеры принесли себя в жертву, дабы задержать своим сопротивлением на некоторое время русские дивизии, ибо этого якобы требуют интересы германского фронта. В упомянутом приказе Гитлера содержалась прямая директива о том, чтобы окруженные немецкие солдаты и офицеры кончали жизнь самоубийством, если их положение станет безвыходным... Раненые солдаты и офицеры по приказу немецкого командования умерщвлялись и сжигались» [1] [Сообщения Советского информбюро, 1944, №6, с.83-86].

Вот что говорит Курт Типпельскирх об этих событиях в книге «История второй мировой войны»: «Когда к 15 февраля наступательная сила деблокирующих войск истощилась, окруженные корпуса получили приказ пробиваться в южном направлении, откуда навстречу им должен был наступать танковый корпус 1-й танковой армии. Блестяще подготовленный прорыв в ночь с 16 на 17 февраля не привел, однако, к соединению с наступавшим навстречу корпусом, так как продвижение последнего, и без того медленное из-за плохого состояния грунта, было остановлено противником... В конечном итоге эти бои вновь принесли тяжелые потери в живой силе и технике, что еще больше осложнило обстановку на слишком растянутых немецких фронтах» [2] [Типпельскирх К. История второй мировой войны: Пер. с нем. М., 1956, с.354-355].

Командарм Трофименко утром 17 февраля доложил мне по ВЧ, что при выходе из окружения немецко-фашистских войск в ночь на 17 февраля 1944 года генерал Штеммерман был убит, его труп обнаружен на поле боя около села Джурженцы. Документами подтверждается личность генерала Штеммермана. Я разрешил немецким военнопленным похоронить своего генерала с надлежащими почестями по законам военного времени.

Так полным разгромом и пленением окруженной группировки врага закончилась Корсунь-Шевченковская операция.

По официальным данным, в ходе боев противник потерял 55 тысяч солдат и офицеров только убитыми, более 18 тысяч пленными, а также большое количество боевой техники и вооружения. Следует сказать, что эти сведения не полностью отражают потери противника. Так, при попытке прорвать кольцо окружения извне немцы потеряли только убитыми 20 тысяч солдат и офицеров и большое количество технических средств борьбы, в частности 329 самолетов, более 600 танков, свыше 500 орудий.

В результате нашей победы немецко-фашистские войска, действовавшие на Правобережной Украине, были сильно ослаблены и деморализованы. Создавались благоприятные условия для развертывания дальнейшего наступления к Южному Бугу и Днестру. 18 февраля Москва от имени Родины салютовала 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий в честь новой победы Советских Вооруженных Сил.

Войскам, участвовавшим в разгроме вражеской группировки, была объявлена благодарность. Тысячи советских воинов за отвагу и героизм в боях были награждены орденами и медалями СССР, Десятки наиболее отличившихся были удостоены звания Героя Советского Союза.

Как реликвию боевой славы войск фронта я храню приказ Верховного Главнокомандующего по итогам этой операции.

«Приказ Верховного Главнокомандующего Генералу армии Коневу

Войска 2-го Украинского фронта в результате ожесточенных боев, продолжавшихся непрерывно в течение четырнадцати дней, 17 февраля завершили операцию по уничтожению десяти дивизий и одной бригады 8-й армии немцев, окруженных в районе Корсунь-Шевченковского.

В ходе этой операции немцы оставили на поле боя убитыми 52 000 человек. Сдалось в плен 11 000 немецких солдат и офицеров.

Вся имевшаяся у противника техника и вооружение захвачены нашими войсками [1] [В последующем данные о потерях противника были уточнены].

В боях отличились войска генерал-лейтенанта Трофименко, генерал-лейтенанта Смирнова, генерал-лейтенанта Коротеева, кавалеристы генерал-лейтенанта Селиванова, танкисты генерал-полковника танковых войск Ротмистрова, генерал-майора танковых войск Кириченко, генерал-майора танковых войск Полозкова и летчики генерал-лейтенанта авиации Горюнова.

В ознаменование одержанной победы, наиболее отличившиеся в боях соединения и части представить к присвоению наименования «Корсунских» и к награждению орденами.

Сегодня, 18 февраля, в 1 час столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 2-го Украинского фронта, завершившим уничтожение окруженных войск немцев, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность всем войскам 2-го Украинского фронта, участвовавшим в боях под Корсунью, а также лично генералу армии Коневу, руководившему операцией по ликвидации окруженных немецких войск.

Вечная слава героям, павшим в борьбе за свободу и независимость нашей Родины!

Смерть немецким захватчикам!

18 февраля 1944 года»

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза

И. Сталин [2] [Приказы Верховного Главнокомандующего в период Великой Отечественной войны Советского Союза (далее – Приказы Верховного Главнокомандующего...). М., 1975, с.117-118].

Вспоминая Корсунь-Шевченковскую битву и подводя ее итоги, еще раз хочется особо выделить действия наших танковых войск – ведущей силы в операции по окружению и разгрому группировки врага.

Бесстрашно сражались все наши воины – пехотинцы, артиллеристы летчики, саперы, связисты. Действуя в непогоду и распутицу, в сложной и быстро меняющейся обстановке, отдавая все свои духовные и физические силы, преодолевая невзгоды и лишения, они с честью выполнили задачи и вновь показали всему миру, на что способны советские солдаты, преданные сыны Отчизны.

Многие имена достойны увековечения. Командир танка 2-го танкового батальона 181-й танковой бригады младший лейтенант С.П. Абрамцев, находясь в засаде на перекрестке шоссейных дорог, в трех километрах западнее села Юрковка, при отражении атак крупных сил пехоты и танков противника уничтожил 2 танка, 7 бронетранспортеров и до 50 вражеских солдат и офицеров. В бою у села Джурженцы его машина уничтожила 2 танка, 4 пушки, 12 бронетранспортеров, 80 автомашин с грузом и несколько сот солдат и офицеров. Мужественный патриот нашей Родины пал смертью храбрых, до конца выполнив свой солдатский долг. За проявленный героизм и мужество С.П. Абрамцев был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.

Командир 438-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка РГК полковник В. К. Новиков 17 февраля 1944 года, командуя полком на знаменитой высоте 239,0, во время контратаки противника, пытавшегося прорваться из окружения, показал высокое мастерство организатора боя и проявил личную отвагу, героизм, храбрость и презрение к смерти. В наступление на огневые позиции артиллеристов немцы бросили до 150 солдат и офицеров. Несмотря на уничтожающий артиллерийский огонь, до 100 гитлеровцев сумели вплотную подойти к огневым позициям. Новиков умело организовал контратаку и сам вступил в рукопашную схватку с озверевшими гитлеровцами. Схватка проходила непосредственно у орудий, где после боя оказалось до 40 трупов противника. В течение всего дня полк отражал контратаки врага. Когда кончились снаряды, Новиков собрал на опорном пункте всех бойцов и офицеров и увлек их в контратаку против наступающей группы противника. К исходу дня он лично уничтожил 47 немцев, сам был тяжело ранен. За личную храбрость и мужество, за умелое командование полком Указом Президиума Верховного Совета В.К. Новикову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Героически сражались и воины стрелковых войск. Сержант Н.И. Князев, командир пулеметного расчета 1237-го стрелкового полка 373-й стрелковой дивизии, в составе полка принимал участие боях за Ржев, Велиж, Миргород, Черкассы, в прорыве немецкой обороны в районе Смела, в окружении и уничтожении корсунь-шевченковской группировки противника и всюду проявлял образцы мужества и героизма. В бою за деревню Яблоновка 15 февраля 1944 года Князеву была поставлена задача выйти со своим пулеметом в тыл противника и отрезать ему пути отхода. Эта задача Князевым была выполнена блестяще. Его пулемет уничтожил более 50 гитлеровцев. За проявленную храбрость и героизм сержанту Князеву было присвоено звание Героя Советского Союза.

Таких героев были тысячи. Многие из них отдали жизнь за нашу победу. Советский народ будет вечно хранить о них светлую память.

Вместе с воинами регулярных войск мужественно сражались в тылу врага наши партизаны. Они оказывали большую помощь войскам фронта, уничтожая подходящие к фронту эшелоны с боеприпасами и техникой, сковывали действия органов тыла гитлеровских войск.

Неоценимую помощь нашим войскам в разгроме корсунь-шевченковской группировки противника оказывало местное население. Мужчины освобожденных районов добровольно вступали в ряды регулярных частей, ведущих боевые действия с врагом. Например, только в одном селе Квитки около 500 мужчин влились в состав 180-й стрелковой дивизии и здесь же на окраине своего села вступили в бой с атакующим противником. Женщины, старики и подростки этого же села рыли окопы, подносили патроны, снаряды, выносили с поля боя раненых и оказывали им первую помощь.

Вот пример героизма простой советской девушки, комсомолки из села Гули Кати Боровицкой. Во время боя она заменила раненого пулеметчика и огнем из его пулемета отбила несколько атак пехоты врага, уничтожив при этом до 50 фашистов. За проявленную храбрость неделю спустя на собрании колхозников ей была вручена высокая правительственная награда.

Весь народ освобожденных районов поднялся на помощь Красной Армии. В условиях распутицы, когда наш тыл испытывал серьезные трудности в организации доставки боеприпасов войскам, помощь населения сыграла бесспорно большую роль в выполнении задачи, стоящей перед войсками 1-го и 2-го Украинских фронтов в разгроме корсунь-шевченковской группировки врага.

Никогда нам не забыть подвиг женщин, детей, пожилых людей, когда они вместе с воинами, порой разутые, в плохой одежде, полуголодные шли десятки километров по грязи, чтобы поднести войскам боеприпасы. А разве забыли мы, когда наши передовые подразделения и части, оторвавшись от своих тылов, переходили на обеспечение жителей?

В Корсунь-Шевченковской операции советское военное искусство снова одержало верх над военным искусством гитлеровского генералитета. Красная Армия показала свое моральное и материальное превосходство над армией противника, наши отважные воины еще раз подтвердили, что им любые задачи по плечу, в том числе и такие ответственные и сложные, как полное окружение и разгром противника.

Наши командиры, беспредельно преданные Коммунистической партии и советскому народу, показали свое превосходство над гитлеровскими офицерами и генералами.

Корсунь-Шевченковская битва протекала в разгар распутицы. В этих условиях были чрезвычайно сложно снабжать войска боеприпасами, горючим и продовольствием.

Этим сложным участком работы руководили член Военного совета генерал-майор И.С. Грушецкий и начальник тыла генерал-лейтенант В.И. Вострухов. Они зарекомендовали себя хорошими организаторами, неустанно заботились о бесперебойном снабжении соединений и частей всем необходимым для боя.

В этой операции проявил в полную силу свои знания и способности генерал-полковник танковых войск П.А. Ротмистров.

Большую роль в успехе операции играла 5-я воздушная армия, которой командовал генерал-лейтенант авиации С.К. Горюнов. Это достойный представитель нашей доблестной авиации, человек с открытым и прямым характером. Хорошо зная тактику использования авиации, он вместе с тем понимал природу современного общевойскового боя и умело направлял усилия летчиков на оказание помощи сухопутным войскам. Это способствовало налаживанию взаимодействия воздушных сил с наземными соединениями и частями фронта, повышению эффективности ударов, наносимых по врагу авиацией.

Опытными и решительными военачальниками зарекомендовали себя командующие армиями генералы С.Г. Трофименко, И.К. Смирнов, К.А. Коротеев, И.В. Галанин, большинство командиров соединений и частей и особенно командиры корпусов: генералы И.Г. Лазарев, И.Ф. Кириченко, В.И. Полозков, А.Г. Селиванов. Каждый из них внес свой вклад и дело разгрома врага.

Успешно работали по управлению и боевому обеспечению офицеры штаба и начальники родов войск фронта. Хочется особо отметить положительные инициативные действия начальника инженерных войск фронта генерал-майора инженерных войск А.Д. Цирлина и командующего бронетанковыми и механизированными войсками фронта генерал-майора А.В. Куркина.

Своеобразие Корсунь-Шевченковской операции заключается в том, что она развивалась необычайно маневренно. В ходе операции широко практиковалась перегруппировка войск. Ударные группировки непрерывно усиливались за счет войск, действовавших на менее активных участках фронта. Корпуса, дивизии 6-й, 7-й гвардейских и 57-й армий перебрасывались на более важные участки. Из других армий также было переброшено большое количество танковых, артиллерийских и инженерных частей. Маневр войсками сыграл, несомненно положительную роль в успешном проведении операции на окружение и уничтожение противника и подтвердил необходимость в условиях такой операции иметь всегда в виду маневр резервами для парирования всякого рода неожиданностей.

В этой операции ведущую роль играли подвижные соединения 5-й и 6-й танковых армий. Стремительно двигаясь навстречу друг другу, они на третий день наступления соединились в районе Звенигородки, отрезали группировку врага от его основных сил и создали внешний фронт окружения. Такая стремительность танковых соединений, отрыв их от общевойсковых армий и смелый маневр в расположение противника являются типичными для подвижных войск, действия которых обеспечивались и закреплялись общевойсковыми  армиями, авиацией, артиллерией и всеми другими средствами борьбы.

Корсунь-Шевченковская операция – очень сложная и очень интересная как в оперативном, так и в тактическом отношении. Имея много общего с битвой под Сталинградом, в частности по формам маневра и решительности целей, она отличается от нее рядом особенностей.

Корсунь-Шевченковская операция проходила без паузы. Еще в ходе боев на окружение на ряде участков наши войска наносили рассекающие удары, имеющие целью уничтожить группировку противника по частям. В этом смысле характерны действия 52-й армии, 4-й гвардейской армии, 5-го гвардейского кавалерийского корпуса, которые непрерывно продолжали активные действия, уничтожая отдельные опорные пункты и узлы сопротивления врага.

Следует еще раз подчеркнуть, что в динамике сражения окруженный противник был активным, не только оборонялся, но непрерывно маневрировал, атаковал и неоднократно пытался прорваться из кольца и соединиться с войсками, наступавшими извне.

Коридор, разъединявший обе вражеские группировки, в наиболее узком месте составлял 12 километров. Соединения противника, наносившие удар с внешнего фронта, в составе 16 дивизий, из них 8 танковых, в течение 20-22 дней, т.е. вплоть до ликвидации врага, непрерывно атаковали позиции наших войск, стремясь выручить окруженную группировку Штеммермана.

Надо сказать, что соотношение сил в этой операции на всех ее этапах – и в момент окружения, и во время борьбы с окруженной группировкой, стремившейся выйти из кольца, и с группировкой, наступавшей с внешнего фронта для выручки окруженных, – было почти одинаковым, а по танковым войскам неприятель превосходил нас на внешнем фронте окружения.

Однако нам удавалось создавать перевес в силах за счет ударных группировок, особенно за счет маневра танками и артиллерией, действовавшими на определенных направлениях для рассечения окруженной группы врага и отражения его атак на внешнем фронте кольца.

Так что изучение характера действий всех командных инстанций в этой операции заслуживает большого внимания.

В этой битве нашли свое полное отражение внезапность, сокрушительность ударов, широкое маневрирование, выход на тылы, быстрота действий войск, их перегруппировка, упорство в обороне, настойчивость в наступлении.

Корсунь-Шевченковская операция приобрела большой пространственный размах и вовлекла в действие с обеих сторон значительное количество войск и техники. Всего со стороны противника на внешнем и внутреннем фронтах участвовало около 26 дивизий, в том числе 9 танковых, крупные силы авиации, много артиллерии. Вся эта группировка гитлеровцев в ходе боев была почти полностью разгромлена нашими войсками.

Ликвидация Корсунь-Шевченковского выступа и обороняющих войск устранила угрозу удара противника во фланг и тыл войскам 1-го и 2-го Украинских фронтов и обеспечила тем самым возможность маневра наших армий вдоль фронта.

В результате успешного завершения операции противник был окончательно отброшен от Днепра, а все его надежды на восстановление обороны по среднему течению реки похоронены. Наши войска получили благоприятные условия для последующих операций  на Правобережной Украине и освобождения всего юга страны от гитлеровских оккупантов.

Путь за Днепр был открыт. Предстояли новые бои и новые операции.

После моего короткого доклада по телефону в Ставку о завершении сражения под Корсунь-Шевченковским И. В. Сталин сказал:

– Поздравляю с успехом. У правительства есть мнение присвоить вам звание Маршала Советского Союза. Как вы на это смотрите, не возражаете? Можно вас поздравить?

Я на это мог только ответить:

– Благодарю, товарищ Сталин.

Далее Сталин продолжал:

– Представьте отличившихся командиров к наградам. У нас также есть соображение ввести новое воинское звание маршала бронетанковых войск. Каково ваше мнение на сей счет?

Я ответил, что отношусь к этому положительно, и доложил:

– Позвольте представить к этому новому званию маршала бронетанковых войск Павла Алексеевича Ротмистрова. Он отличился в этой операции.

Сталин сказал:

– Я – за. И думаю, что мы еще присвоим такое звание товарищу Федоренко, начальнику бронетанковых войск.

Как известно, Указы Верховного Совета не заставили себя ждать.

Указ о присвоении мне звания Маршала Советского Союза я услышал, будучи на командном пункте у Ротмистрова, размещенном в селе Моренцы. Перед этим мое самочувствие после такой напряженной операции было не блестящим. Усталость брала свое. Я прилег отдохнуть. Павел Алексеевич последовал моему примеру. В это время раздался голос Левитана.

Разумеется, это сообщение уже не было для нас неожиданным, но отдохнуть не удалось. Со всех сторон посыпались поздравления. У маршала бронетанковых войск П.А. Ротмистрова оказалась бутылка портвейна, и мы хоть и скромно, но с большим удовольствием отметили это большое событие в нашей жизни.

Деревня Моринцы – родина Тараса Шевченко, великого украинского кобзаря – стала для нас с Павлом Алексеевичем вдвойне родным и близким местом.

На второй же день самолетом мне доставили маршальские погоны, присланные Маршалом Советского Союза Г.К. Жуковым. Это было внимание, и поздравление, и бесценный подарок.

Корсунь-Шевченковская операция убедительно показала, Красная Армия полностью овладела высшей формой оперативного искусства – искусством окружать и уничтожать противника, и свидетельствовала о том, что наступательные действия советских войск проходят на высоком уровне, а мы, советские воины, с возрастающим мастерством бьем немецко-фашистские войска.

С начала Великой Отечественной войны после Сталинградской битвы Корсунь-Шевченковская операция была второй большой операцией на окружение.

В последующем враг еще не раз испытал на себе эту форму оперативного искусства.

Я назвал лишь несколько имен героев. А сколько таких героев известных и неизвестных, было в войсках 2-го Украинского фронта! Наш солдат вынес на своих плечах всю тяжесть борьбы. По грязи и бездорожью он шел вперед, шел и воевал, не жалея жизни не жалуясь на трудности. В одной из труднейших операций советские солдаты проявили себя стойкими, отважными, преданными сынами своей Родины. Они вложили всю страсть, все умение в решение главной задачи: полное окружение и разгром врага.

Анализируя эту сложную и трудную операцию, я особенно подчеркиваю, что в ней нашли полное воплощение тактика маневрирования, творческое решение оперативных задач и целеустремленность в выполнении стратегического замысла. Следует также сказать, что нигде так не проявляется воля, знания, опыт, духовные и физические качества командиров, политработников, командующих и офицеров штабов, как в операциях на окружение. Здесь надо учитывать и фактор времени, и остроту событий, и резко меняющуюся обстановку, и отчаянные, порой трудно поддающиеся анализу и предвидению действия врага. И не зря наше военное искусство считает, что высшей формой оперативного искусства является окружение противника и принуждение его к полной капитуляции. От командования в этих условиях требуется проявление высокой ответственности, организованности, знаний, личного примера в руководстве войсками, мужества и физического напряжения.