ским, но с тем, чтобы я только просмотрел ее и отнюдь не чертил». Посол
Кронеман в письме от 10 февраля 1669 года королю Швеции Карлу XI до
кладывал о карте 1667 года следующим образом: «Карту всех этих стран и
Сибири до Китая, которую прислал недавно по указу его величества То
больский воевода Годунов, показали мне, и я* получив позволение продер
жать ее целую ночь, снял копию».60 Эрик Паль'МквисТ,' военный агент в со
ставе шведского посольства 1673 года в Москве, сумел добыть много
материалов о России, среди которых было 16 Географических карт и планов
городов и в том числе общие сибирские чертежи 1667 и 1673 годов. В по
священии к своему альбому Пальмквист упоминает, что он «не без труда и
усилий собрал русские материалы, причем ов*.са м в разных местах тайно
наблюдал и рисовал, рискуя собой, а также’яСфучал за деньги некоторые
сведения от русских подданных».61 По-другом^-^приобретали русские источ
ники голландец Николай Витсен и шведский ученый лингвист Иоганн Габ
риель Спарвенфельд. Посетив в 1664— 1665 годах. Россию в составе голланд
ской миссии Якова Бореля, Н. Витсен установил многолетнюю переписку с
Москвой, Астраханью, Грузией, Польшей, Исцаганью , Константинополем
и Пекином. Он, по его словам, «собрал тома дневников и записей, в которых
излагаются названия гор, рек, городов и городков, вместе с огромным ко
личеством чертежей, сделанных по моему заказу». Этот фонд, в котором
русские материалы занимают одно из главных мест, послужил основой со
здания книги и составления карт Азии.62 Один из русских корреспондентов
Николая Витсена придворный живописец царя Алексея Михайловича С та
нислав Лопуцкий передал ему копию чертежа Сибири 1667 года и чертеж
Новой Земли.63 И. Г. Спарвенфельд, будучи в Москве в 1684— 1687 годах,
подружился со многими влиятельными людьми, которые снабжали его раз
нообразными материалами для научных занятий, в том числе географичес
кими и картографическими.64
Итак, иностранные географы и картографы активно собирали русские
материалы и, несмотря на их несовершенство с точки зрения науки того
времени, использовали для создания обобщающих карт Сибири и Азии. При
таком использовании даже теоретически оставалась одна проблема, строгое
решение которой было невозможно на основании традиционных русских
географических чертежей, а именно — точная локализация информации, по
лученной с них, на карте мира в системе географических координат (широты
и долготы). Не имея данных о координатах различных пунктов в Сибири,
и особенно в ее восточной части, иностранные картографы были вынуждены
для приблизительного решения этой фундаментальной картографо-геоде
зической задачи использовать помещавшиеся на русских чертежах и в опи
саниях приблизительные сведения о расстояниях (или времени, необходимом
для их преодоления) между отдельными населенными пунктами и географи
ческими объектами и «переводить» эти данные на «географический язык»
координат широты и долготы в определенной картографической проекции.
Естественно, что такой «перевод» не мог быть осуществлен с геодезической
точностью, в результате чего даже на лучшей иностранной карте Сибири
1690 года Николая Витсена ошибки в определении долгот колебались в пре
делах от -23°39' (Якутск) до +4°27' (Тобольск) и широт от +7°20' (Иркутск)
до -2°30' (мыс Челюскина).65
Здесь, как и во всех остальных областях русской науки, техники, эконо
мики, политики и образа жизни в целом, Петр I решительно направил Рос
сию в русло западноевропейской цивилизации. В реформах первого россий
ского императора география и картография играли весьма заметную роль,
позволяя не только «провозгласить» на карте мира появление громадной
евроазиатской империи, но включиться в амбициозные географические про
екты, наиболее очевидным из которых для России был вопрос существова
ния Анианского пролива, а также изучения и картографирования в связи с
этим районов крайнего Северо-Востока Азии и северо-западной оконечно
сти Северной Америки.
30
