— А почему ты не доверяешь мне? —Щеки леди тронул
румянец, на длинных черных ресницах заросились слезы. —
Я знаю, что люблю тебя, знаю, что ради тебя даже готова
стать православной, но не знаю, кто ты?1 Что ты? Почему все
держишь в секрете? Скажи правду...
— Даже если бы она разлучила нас?
— Это так? —Белые пальцы поймали его руку.
Алексей не отнимал ее.
— Нет. Но может ли человек загадывать? —Он покачал
головой.
— Только Господь ведает, что уготовила нам судьба.
Часы с вкрадчивой мягкостью напомнили о времени.
Князь дернул плечом, как от мухи, но тотчас встал с канапе,
сверкая золотом эполет.
Она поднялась следом, на щеках ярче зарделись алые пят
на, губы покорно приоткрылись.
Алексей осыпал поцелуями ее глаза, лоб, щеки, губы и
шею, а когда наконец оторвался, Аманда едва стояла на ногах.
Он тоже прерывисто дышал, но, посмотрев в лицо любимой,
одарил ее светлой улыбкой и твердо сказал:
— До встречи.
До кареты, ожидавшей у парадной дома Нессельроде,
князя Осоргина проводил «аршин проглотивший» лакей.
В белых чулках и златой ливрее, пестро, до рези в глазах
расшитой галунами, он источал надменную английскую
чопорность.
Алексей, с бобровой шубой внакидку, опустился на мяг
кую седушку.
По глазам заморского холопа, который натирал его взгля
дом, что щетка паркет, офицер подумал: «Этот жук знает,
почем фунт лиха! Ишь, как смотрит на шубу —не иначе по
чинам раскладывает, подлец! Холоп —он и в Англии хо
лоп!»
И то верно, шубы «чины имели». Ежели с крупной седи
ной мех —для тайных советников да полных генералов. Где
бобрового серебра толику поменьше —тот для действитель
ных статских и генерал-майоров. «Ну а уж где крохи, как у ме
ня, либо совсем без седого блеску, —то статским советникам и
23
