набережную: его сиятельство ждать не привык! Румянцев ха
рактером крут, да и он сам не любитель опаздывать.
Протянув руку, Алексей подхватил с консоли у кровати
платье —от него еще неуловимо пахло туманами духов и ме
довыми чарами проведенной ночи.
В комнате прозрачным золотом догорали свечи, но из-за
бледной хмури рассвета точеная мебель и гобелены уже не ка
зались ему столь таинственными и манящими. Со сладкой
горчинкой в душе капитан оглянулся. Там, в альковной нише,
стояла резная кровать —широкая, покрытая узорчатым атла
сом одеяла, с красивым зонтом балдахина, обтянутым китай
ским голубым шелком.
Он улыбнулся, замедляя бег своих сильных пальцев по петли
цаммундира. Память настойчиво бросала его с головой в ночную
прохладу снежно-белых простыней, где поцелуями они пили
друг друга, переливая страсть, где прикосновения были желанно
долгими... Где он внимал биению ее наготы, а она горячо прислу
шивалась к пульсу его жизни, бессильно и бессознательно уро
нив в кружева свои руки, словно срезанные цветы...
— Я не помешала? —Леди Аманда Филлмор, в струящих
ся черных одеждах, подошла к креслу с золочеными ножками
и подлокотниками в виде львиных лап. Движения были гра
циозны, с тягучей ленцой.
Ее прекрасное лицо обрамляли тяжелые пряди неуложен-
ных светлых волос. Черное шло ей не менее алого и голубого.
В нем она казалась еще более утонченной, чем в ярких наря
дах, которые имела обыкновение носить.
— Нет, дорогая! Просто спешу. Увы, к двенадцати меня
ожидает граф. —Алексей ловко покончил с последней пуго
вицей, привычно пристегнул шпагу и порывисто подошел к
ней. —Я обязан...
— Обязан? —глаза с томной поволокой вспыхнули оби
дой. —Ну вот, теперь я вижу, что точно помешала. Вы «спе
шите», князь.
Офицер развел руками.
— Ты опять сердишься, т а chere?1
— Я никогда не сержусь. И заметьте, князь, —леди пе
чально вздохнула, —у меня королевское терпение.
1 Моя дорогая
{фр.).
21
