Космополит не только по рождению, но и по сути, Карл
Вильгельмович Нессельроде превыше иных племен почитал-
таки арийское. О немцах-колбасниках он с благоговением
сказывал: «Господь Бог после сотворения мира, на шестой
день, даже не отдохнув, принялся за создание человека; и
первый, кто вышел из-под длани Его, конечно, был немец».
О русских он предпочитал молчать, а если и случалось, то
бросал, брезгливо морща крючковатым носом: «Бывает —ред
ко и средь них встречаются любезные люди; но признаюсь,
когда я нахожу умного русского, я, право, полагаю: ах, как
жаль, что он не родился в Пруссии...» Или того откровеннее:
«Полноте, я не знаю этой страны, и мне безразличен грязный
и темный русский народ. Я служу не народу, а лишь короне
моего повелителя».
Николай Петрович туже подбил одеяло под ноги. Истоп
ники печи напрягали исправно, однако новый дворец прогре
ваться не думал, был холоден и сыр, что замок Святого Ми
хаила. Вспомнив о Павле, канцлер почему-то вспомнил и его
дикую кончину в ту ледяную ночь 11 марта 1801 года...
Так кончил Павел, а что уготовил Фатум ему?.. Граф по
глядел в предрассветную хмурь с тяжелым, разлапистым хло-
пьем снега и содрогнулся... Точь-в-точь, как тогда, и снег то
же валит... Не для того ли, чтобы набросить белый саван и на
его труп?
Впрочем, старший сын убиенного казнить людей пристра
стия не имел, зато любил травить неугодных тонко, со вку
сом, точно охоту на зайцев вел. Молва шептала: «Его величе
ство мягок душой, у него и кнут на вате».
Румянцев еще раз растер грудь, шею: ощущение скользко
го и холодного царского кнута словно уже впечаталось в его
плоть, и, надо признаться, мягким он ему не казался.
Глава 5
Князь Осоргин, тускнея лицом, поднялся с кровати. Гля
нул в зеркала, сделав кислую гримасу:
— Эх, жизнь!..
Свои желания и порывы ему приходилось ломать с бо
лью... Так-таки никакой зацепки; пора, пора, на Англицкую
20
