в ход шла и гренадская мазь, покуда растираемая рыхлая
плоть не бралась розовым цветом. Белила и румяна штукату
рили трещины морщин, французская пудра возвращала
ушедшую молодость. Раззолоченная сталь кирасы заменяла
корсет, преображая старика в подтянутого полководца. Бла
гоухающий и свежий, при шпаге, он выходил в приемный зал
в сопровождении юных пажей.
Кальеха дель Рэй беспокойно посмотрел на часы —четверть
третьего, в пять назначена встреча с Монтуа. «Как прошла
казнь? Что роптала толпа? Началась ли для моих молодцов
разгрузка пороха и оружия, тайно вывезенного контрабандис
тами из Бретани?»
Герцог смахнул крупную слезу, скопившуюся на нижнем
отвисшем веке. «Матерь Божья, как скачут годы! Казалось,
вот только вчера я встретил этого человека, а уж десять лет
канули в Лету. Десять лет...» Вице-король прикрыл глаза,
припоминая былое.
Его высокопреосвященство Монтуа —одержимого генера
ла Ордена иезуитов —считали давно почившим. О нем не
слышали уже несколько лет. И вот он здесь, на другой сторо
не Атлантики, словно восставший из ада. В Новой Испании
его мало кто знал в лицо, а посему светская камарилья1мол
чала. Однако эта композиция не помешала ему быстро осво
иться, найтись, стать модным в родовитых, давно осевших в
Мехико кругах и быть званым к обедам.
В Мексике он был известен как падре Доминико Наварро,
служил настоятелем собора святого Иоанна, был чопорен, в
меру прозорлив и внимателен к своей католической пастве.
В салоны был не ходок, а если такое и приключалось, то о се
бе рассказывал мало, все более внимал. Но в этой улыбчивой
немоте гнездилось нечто глубокое и значимое. Словом, ис
кусство красноречиво молчать падре Доминико постиг в со
вершенстве.
В сутане, сидевшей на нем как добротно скроенный кава
лерийский плащ, в такой же черной, с большими полями
шляпе, он походил своим хищным профилем на зловещую
птицу-могильника.
1Любимцы какого-либо правителя, оказывающие тайное влияние на
управление страной.
240
