От отца босоногая дикарка унаследовала тонкий изящный
нос, высокий лоб, нежные, чуть припухшие губы. Руки —
благородные, узкие, с длинными пальцами. Все остальное: и
высокие бедра, и волосы, и грудь —материнское благослове
ние да Божья милость.
— Тереза-а! — строго позвала мать, закончив работу. —
Перенеси яйца в дом, слышишь?
Едва Сильвилла грузно поднялась с вороха бычьих шкур,
как заслышался перестук копыт, скрип дверных петель, и во
двор вошел дон Луис.
Сильвилла зарумянилась и расплылась в улыбке:
— Господь —пастырь мой! Это вы, сеньор де Аргуэлло?
— Дочь дома? —Он с порога заткнул фонтан ее любезности.
Толстуха с плебейской готовностью кивнула, виновато вы
тирая о безразмерную бумазейную юбку грязные руки.
Улыбка полиняла.
— Все курам головы откручиваете, мамаша... — Дра
1
ун
ткнул дымящейся сигарой в забитую, еще неощипанную пти
цу и, не дожидаясь ответа, приказал: — Позовите Терезу.
Я тороплюсь.
Сильвилла, прикусив язык, покорно заколыхалась в дом,
приподнимая шатер юбки на ступенях крыльца.
Глава 9
Капитан нервно, почти до конца докурил сигару, прежде
чем на пороге появилась Тереза. Луис видел: протяни он ру
ку —она отпрянет, как дикая серна.
Он улыбнулся ей в глаза:
— Здравствуй, Тереза! Дорога знала лишь шпоры и кнут,
честь имею.
Она молчала. Но волей-неволей ей приходилось смотреть
на него, и это было самым тяжелым испытанием. Часами го
товилась она к этому моменту, настраивала себя, напряга
лась. Теперь она быстро подняла на него взгляд:
— Вы все тот же, дон Луис... Вламываетесь, как конь, а
я
ведь не ждала вас.
Лицо девушки, наполовину скрытое тяжелой волной волос,
застыло. Капитан недовольно повел бровью. Он с ревностью
247
