Толстуха горько усмехнулась... Ирония судьбы: необычай
ной, волнующей красотой Тереза была обязана обычному
земному греху. Сильвилла перекрестилась, торопливо про
бормотав молитву. Глаза потеплели. Ей вспомнился тот улыб
чиво-белозубый, в лихом сомбреро, усатый бес, чья заросшая
дремучим волосом грудь была украшена сабельным шрамом,
а пояс —пистолетными рукоятями. Она задумалась, глядя на
снежную скорлупу куриных яиц.
Это было давно, почти двадцать лет назад... Тогда по стра
не, как ныне, лилась в багряных сшибках кровь, и в зареве по
жарищ пресидий1храпели кони и звенела сталь.
В ту пору в лесу поспели орехи. Она была одна —крепкая
девка, кровь с молоком, с индейской заплечной корзиной,
при длиннющем шесте, которым сбивались плоды. Вечерело.
Высокая плетенка была полна, когда Сильвилла, уставшая,
прилегла отдохнуть. Вечнозеленые сосны-аракуарии что-то
грустно роптали, неторопливо покачиваясь под дуновением
южного ветра.
Откуда и как появился тот чертов гамбусино —Сильвилла
не помнила. Помнила только, как под ее головой загудела
земля, хрустнул орешник, мелькнула грива коня и сверкнуло
оружие. Он был красив, как бог, и голоден, как зверь, и она...
не сопротивлялась...
Домой Сильвилла вернулась за полночь: без орехов, со
спутанными волосами, в изорванной юбке. И до утра проры
дала, стоя на коленях перед распятием, замаливая свой грех,
свою страсть и потерянную невинность.
Прошло немного времени, и она поняла, что понесла. Пу
зан Антонио Муньос —гулена, пьяница и балагур, родом из
далекой миссии Сан-Хуан-Батиста, стал ее законным мужем,
а в положенный срок у них родилась девочка, которая стала
счастливой обладательницей черных, как ночь, волос и ярких
изумрудных глаз.
Эти глаза —влажные и светлые, что зеленые поляны после
дождя, так замечательно шли к ее мексиканской красоте. По
истинному отцу Тереза была славной испанской породы.
С материнской стороны в ней текла четверть индейской во
инственной крови.
1 Испанское укрепленное поселение, имеющее гарнизон.
246
