солдаты короля или же сами bandelleros1. Сколько уже таких
олухов повесили?! Столько, что ветки на деревьях обламыва
лись! Уж я-то знаю, могла бы порассказывать, да ночи не хва
тит. Ну что будешь с ним делать?.. Хоть подкову на голове
куй! А мы тогда как? С кем? О, мать Мария! И после всего
этот желудь еще обижается, что я его люблю, как отрыжку
пьяницы! Ну и фрукт же ты! Дура я, дура! Давно надо было
бежать от тебя, задрав хвост!
Толстозадая Сильвилла перевела дух, облизала губы, пере
сохшие от тирады, и с суровым видом склонилась над корзиной
пересчитывать яйца наседок. Груди, напоминавшиемешки с ов
сом, тяжело качнулись под ярким, с длинными кистями пончо.
Она была еще в соку, хотя крутое мексиканское солнце
каждый год прибавляло щепоть-другую морщинок. Однако
это ее не занимало. Мамаша Сильвилла крепко знала, каких
побед ждала от нее жизнь, и посему работала не покладая
рук. А руки были воистину золотые. Крепкие, темные от зага
ра, они не радовали глаз, зато в два прихлопа могли кастриро
вать жеребца иль извлечь двухдюймовый костыль из глотки
матерого борова.
Она ловко пригладила гребнем черные, по-индейски пря
мые и блестящие волосы. С висков к затылку брызгала пер
вая проседь.
«Черт!» Мамаша опять сбилась со счета.
В клетнике пахло прелой соломой, куриным пометом и
мышами, но донья Сильвилла не ощущала этого привычного,
как жизнь, терпкого запаха. Отмахиваясь от занудных мух,
она сосредоточенно продолжала счет и с гневом думала о пу
затой сумме королевского налога, о пошлине за перегон скота
по Новоиспанскому тракту, о налоге с земли и еще Бог знает
о каких налогах, и чуть не плакала. Дела шли из рук вон пло
хо. По совести сказать, жена Муньоса все надежды ныне воз
лагала на дона Луиса. Она лелеяла мысль, что выгодное заму
жество дочери хоть как-то поправит их захиревшие дела и
принесет счастье Терезе. Шутка ли? Потомственный дворя
нин, сын губернатора Верхней Калифорнии, наследник одно
го из древнейших и уважаемых семейств Мексики позарился
на ее безродную дочь.
1 Бандиты
(исп.).
245
