вый остров со скалистым гребнем. Его назвали Бо
гослов.
И люди, которых он посылал на разведку к Сит
хе прежде чем занять ее берега, еще могли наблю
дать, как в глубокой ночи озаряется пламенем и брыз
гами искр вершина большой горы, бросая мрачный
отсвет на окрестные леса. Но ему увидеть это не
довелось: к моменту прибытия на остров потаенные
силы вулкана Эчкомб уже иссякли, вершину горы
срезало извержением лавы, и с тех пор шедшие к
Ситхе мореходцы за много миль всегда ориентирова
лись по ее характерному профилю в форме усечен
ного конуса.
А сколько раз, усмиряя туземные племена, жив
шие у берегов Кенайского полуострова, он ощущал
под ногами слабое дрожание земли и с мольбой обра
щался к Творцу: «Господи, пронеси, помилуй нас,
грешных слуг Твоих!» И хотя на Кадьяке земля ни
когда не тряслась под ногами, но однажды гигант
ская волна, родившаяся в недрах моря, со зловещим
ревом пошла на берег, сметая все на своем пути —
дома, байдары, корабли, и люди стремглав побежали
от нее наверх, к холмам, а она преследовала их по
пятам и успела унести с собой в море тех, кто был
недостаточно резв...
Ночь выдалась безлунной, черной как сажа. Из
открытого окна в комнату проникал терпкий запах
цветов.
Баранов ворочался в широкой кровати, прикры
той от комарья кисейным пологом. Болели суставы,
вновь дал знать о себе давний ревматизм. Там, в
Америке, на Ситхе, названной Лисянским в его честь
островом Баранова, должно быть, опять непрестан
но льют дожди. Даже дома не выдерживали в та
мошнем климате более двадцати лет и медленно раз
рушались от пропитывавшей их сырости. Что же
говорить о людях!
Опять знобит и крутит все тело, как в те дав
ние времена, когда они отплыли с Уналашки на бай
даре, построенной из останков разбитого корабля; он
лежал на корме, исходя жаром от мучившей его
лихорадки, и равнодушно смотрел на игры шедших
13
