ки, спал весь вечер и ночь до самого утра весьма покойно и
крепко, но прочие во всю ночь не спали и стояли в ружье.
Подозрения своего в дурных наших против них замыслах
они не оставляют и грозят курильцам, что если мы на них
сделаем нападение, то им отрубят головы, как русским
подданным, для чего и отпустили их к нам всех, а некоторых
оставили у себя под стражею. И этих во всю ночь караулили,
и поутру послали сами нарочно к нам, чтоб точнее выведать,
зачем мы пришли и чего хотим.
В этот раз курильцы наши сбились в словах и признались,
что их сюда не непогодою занесло, а приехали они к япон
цам торговать, что в старые годы им позволялось, но ныне,
по причине неприятельских поступков со стороны русских,
японцы их захватили и поступили с ними, как выше описа
но, а потом велели отпустить, дав им на дорогу двадцать
мешков пшена, саке и табаку. Хотя им возвращена была сво
бода, но дурные погоды мешали им уехать до нашего прихо
да. Ныне же японцы хотят опять удержать их с тем, что они
головами своими должны будут отвечать за наши дурные
против них поступки. Они приехали к японцам в числе семи
мужчин, шести женщин и двух ребят, из коих во время их
пребывания на сем острову, от заключения в тесном месте,
умерло трое мужчин и три женщины; они не умели назвать
по-русски болезни, бывшей причиною их смерти, но, по
описанию, это должна быть цинга и слабость.
Рассказывая свои приключения, они часто сбивались и про
тиворечили друг другу; наконец, стали меня просить взять их с
собою и отвезти на их остров Расёва, потому что они имеют
крайнюю нужду там быть. На вопрос мой, если я их возьму, что
тогда будет с их товарищем, двумя женщинами и ребенком, ос
тавшимися у японцев, они молчали, но скоро опять возобнов
ляли свою просьбу, говоря, что япони их убьют.
По всем их рассказам, из коих многие не стоят того, чтоб
об них здесь упоминать, можно было догадываться об их по
ложении: лишь только японцы, подозревая, что мы хотим
напасть на их селения, сказали об этом курильцам и погрози[ 216 ]
