ли наказать их за наши поступки, то они, имея причину так
же дурно мыслить о нас, как и японцы, стали опасаться, чтоб
не потерять голов, и для спасения жизни желали лучше быть
у нас, оставляя на жертву своего товарища, двух женщин и
ребенка, почему и просили меня взять их с собою.
Я старался их убедить, что им японцев бояться нечего; мы
им ни малейшего зла не желаем и не сделаем, следовательно,
и они нам вредить не захотят, что мы только сыщем гавань,
запасемся водою и дровами и потом оставим берега их в по
кое. Для начальника японского послал я в подарок четыре
бутылки французской водки, узнавши, что им отменно нра
вится этот напиток.
При расставании я предложил, не хочет ли один из них
остаться на шлюпе, чтоб показать нам гавань в Урупе и, если
пойдем в Урбитч, служить переводчиком. На предложение
мое все они тотчас согласились остаться, но этого нельзя бы
ло сделать; итак, решено было оставаться Алексею, а прочим
ехать на берег.
К полудню ветер стал изрядно дуть от S. Погода была свет-
лая. Чтобы успеть осмотреть восточный берег Урупа, отправив
наших гостей, мы поставили все паруса и пошли к О. Но, оста
вив их от нас на полмили или на версту, мы увидели, что они
стояли в байдаре с поднятыми вверх руками, махали нам и
громко что-то кричали. Думая, что байдара тонет, я велел тот
час остановиться. Они приехали к нам опять очень благополуч
но, только для того, чтоб сказать, что они боятся японцев, кото
рые их убьют, если мы сделаем им чтолибо дурное. Надобно
было их снова уговаривать. Последнее прощание с нами этих
жалких бедняков очень меня тронуло; они кричали нам с байда
ры своей: «Прощайте, мы вам наловим рыбы, наберем черем
ши и сараны и будем вас ожидать, если японцы не убьют нас».
От Итурупа пошли мы к восточному берегу Урупа, у кото
рого для описи провели три дня, а потом хотели возвратить
ся к Урбитчу, но ветры не позволяли пройти проливом
де-Фриза, а посему и стали мы держать к югу вдоль восточно
го берега Итурупа, для описи сего острова.
[
217
]
