затем хранил на всякий случай. Это уже упомянутые выше два кон
тракта А.А. Баранова с Дж. В. Эйрсом (док. 7, 13), письмо комен
данту крепости Сан-Франциско X . Аргуэльо о смерти жениха его
дочери, Н.П. Резанова (док. 8 ), а также, на наш взгляд, явно фаль
сифицированное письмо начальника православной миссии в Амери
ке испанским миссионерам Калифорнии (док. 6).
Наконец, важную группу источников, вошедших в данный раз
дел, составляет официальная переписка между РАК и высшими го
сударственными инстанциями, персонально представленными
Н.П. Румянцевым (с 1808 г. являвшимся также главой внешнеполи
тического ведомства России) и Александром I (док. 15, 19). В этих
документах содержится санкция императора на основание русской
колонии в Калифорнии, информация о плаваниях И.А. Кускова в
этот край и о положении там.
Публикуемые документы, помимо чисто фактографического ма
териала, дают нам возможность составить более полное представле
ние о личности “отцов-основателей” Русской Америки, их характе
ре, темпераменте, представлениях.
Николай Резанов —в одно и то же время эмоциональный и рас
четливый, небрежный и дотошный, смелый и осторожный, сенти
ментальный и порой бесцеремонный, прожектер и реалист в одном
лице. Ему осталось жить только год, и многие разделы знаменитого
письма —о необходимости торговли с Калифорнией и ее присоеди
нения к России —становятся его политическим завещанием.
Александр Баранов —искренний имперский патриот, колониза
тор-практик, которому также не чужда сентиментальность, переме
жающаяся с жестким прагматизмом. Баранов эмоционален, слово
охотлив, как и Резанов, но в отличие от последнего косноязычен, как
была косноязычна значительная часть тогдашней России, имевшая
ограниченное образование или не имевшая его вообще.
Хотя большая часть'авторских документов Ивана Кускова пуб
ликуется в следующем разделе, уже в первом и единственном его до
кументе-автографе, относящемся к данной части, мы ощущаем
сквозь ту же стилистическую неправильность (а лучше сказать, не-
знакомость, непохожесть на привычный нам русский язык) —сдер
жанность, деловитость, высокое чувство ответственности.
Для всех троих Калифорния —это не только служебное задание
или еще один опыт колонизации —для них это судьба и надежда.
Вспомним и личные отношения, связавшие Резанова с Калифорни
ей, и его восхищенные рассуждения о выгодах ее присоединения к
России. Для Баранова Калифорния —это вожделенная цель нача
того русскими движения вдоль североамериканского побережья.
Для Кускова Калифорния становится долгим периодом биогра
фии, по сути заключительной страницей и апогеем его деловой ак
тивности.
Рядом с ними люди, о которых мы знаем меньше, главным образом
по их действиям. Лучше знаем о доверенных помощниках —С. Сло-
бодчикове, А. Швецове, Т. Тараканове (последний, правда, оставил
мемуары о кораблекрушении “Св. Николая” и индейском плене, опуб
ликованные В.М. Головниным, но они перелицованы настолько в целях
грамотности и стиля, что исчезает весь колорит живой полнокровной
авторской речи, представление о которой, а вместе с ним и о языке, на
котором говорили в Русской Америке, дают отдельные слова и выраже
ния, которые пощадил Головнин, выделив их курсивом). И почти ниче-
