* * 8 * *
JI. С. Берг. История великих русских географических открытий
566
Возвратясь перед закатом солнца к своему
стойбищу, мы укладывали в листы пропускной
бумаги собранные растения, клали в спирт пой
манных ящериц или змей и наскоро обдирали
убитых птиц, если случалось добыть более редкие
экземпляры.
’
Между тем наступают сумерки, и караванные
животные пригоняются к бивуаку. Здесь их сно
ва поят; затем лошадей привязывают на длинных
арканах (для покормки) немного в стороне от би
вуака; верблюдов же, расседланных днем, опять
седлают и, уложив в два ряда, мордами друг к дру
гу, привязывают бурундуками к общей веревке.
На кухне разводится потухший огонь и снова
варится чай. Этим чаем с приложением дзамбы
и изжаренной дичины или, чаще, оставшейся
от обеда баранины , мы ужинаем. Потом выве
шивается для вечернего наблюдения термометр,
и в ожидании его показания мы болтаем с каза
ками у огня. Наконец в нашей палатке зажигается
стеариновая свеча, записываются по раз принятой
форме метеорологические наблюдения — и тем
оканчивается работа дня. Расстилаются один
на другом два войлока, в изголовье кладутся ко
жаные подушки, и мы втроем ложимся рядом,
покрывшись, если не жарко, своими одеялами.
Казаки летом обыкновенно спали вне палатки,
возле багажа; укладывались попарно, чтобы эко
номить для подстилки войлок, а в холодную по
году —для тепла. Каждую ночь наряжался дежур
ный казак, который спал не раздеваясь. На его
обязанности лежало: по временам осматривать
бивуак, а утром вставать раньше всех и варить чай.
В опасных от воров или разбойников местах, как,
например, в Тибете, на Желтой реке и на озере
Куку-Нор, ночью поочередно дежурили на часах
казаки, на две или на три смены, смотря по состо
янию погоды и времени года. Но всегда, в течение
всей экспедиции, мы и казаки спали, имея возле
себя оружие. Так мною было заведено с самого
начала путешествия по пословице, что «береже
ного и бог бережет». Мы же в большой части слу
чаев не могли рассчитывать на доброжелательство
местного населения.
Когда предстоял большой безводный переход,
что, впрочем, случалось довольно редко, тогда мы
разделяли его пополам и в середине останавли
вались часа на два. Иногда же, чтобы избавиться
от сильной жары или осенью при коротких днях,
мы выступали с места после полудня и ночевали,
пройдя половину пути или немного более; другая
половина приходилась на следующий день. Воду
брали с собою в запасных бочонках. Если же их
оказывалось недостаточно, то запасали еще воду
в бурдюках, сделанных из свежих шкур убитых
для еды баранов.
На дневках или при более продолжительных
остановках в удобных для естественно-истори
ческих исследований местностях порядок нашей
жизни несколько изменялся. Тогда, вставши
с рассветом и напившись чаю, мы отправля
лись на экскурсии или на охоту и проводили так
время часов до десяти утра. Затем обедали; по
сле обеда час или два отдыхали. Потом каждый
принимался за свою работу до вечера, смотря,
впрочем, по имевшимся материалам. На дневке
обыкновенно окончательно укладывались пре
парированные птицы и высушенные растения,
писались специальные заметки о том или о дру
гом и вообще очищались все накопившиеся ра
боты. Казаки на тех же дневках, помимо охоты,
занимались починкою своей или нашей одежды
и обуви, верблюжьих седел и вьючных принад
лежностей; иногда подковывали и расковывали
лошадей или подшивали кожею протершиеся
пятки верблюдов. Одним словом, для казаков
и для нас в течение всего путешествия вдоволь
было работы.
Зимою процедура нашей походной жизни
в общем оставалась та же, что и летом, только
палатка заменялась войлочною юртою, да и то
не для казаков, так как другой юрты негде было
достать.
С места нашей стоянки возле деревни Сян-
то-хауза Баркуль был виден довольно хорошо.
Расположен он под самым Тянь-Шанем и весь
ма обширен. Состоит из двух частей: военной
и торговой. Каждая из них обнесена высокою
глиняного стеною; но внутри этих стен немало
также пустырей и развалин. В торговом городе
много лавок с товарами, привозимыми главным
образом из Пекина.
На другой день после того, как наши послан
ные съездили в Баркуль, к нам явился проводник
и шестеро солдат, назначенных провожать нас
до Хами. Хотя нам и объяснили, что конвой из
солдат означает почет, но для нас лично стократ
покойнее и приятнее было бы следовать с од
ним только проводником. Солдаты составляли
лишнюю обузу и невыносимо надоедали своим
наглым любопытством и попрошайничеством.
Притом , имея постоянно возле себя стольких
соглядатаев, я не мог, как до сих пор при одном
вожаке, делать съемку, которую необходимо про
