570
лишнее, но губернатор прямо просил показать ему
такое-то ружье, револьвер или часы — словом, все
то, что ранее видел у нас который-либо из его адъ
ютантов. Таким образом, улика имелась налицо,
отнекиваться было невозможно. Осмотр же вещи
обыкновенно завершался просьбою продать ее
или намеком о подарке. Кончилось тем, что ког
да по отъезде губернатора я послал ему в подарок
револьвер с прибором в ящике, то чин-цай, «обза-
рившийся», как выражались наши казаки, на хо
рошее оружие, объявил посланному переводчику,
что желает получить не револьвер, а двустволь
ное ружье. Возвращается наш Абдул и объявля
ет, в чем дело. Тогда, зная, что при уступчивости
с моей стороны попрошайничеству не будет конца,
я тотчас же отправил Абдула обратно с подарком
К чин-цаю и приказал передать ему в резкой фор
ме, что дареные вещи ценятся как память и что
я принял двух баранов, присланных губернатором,
вовсе не из нужды в них, а из вежливости. Абдул,
всегда нам преданный, исполнил все как следует.
Сконфуженный губернатор взял револьвер; на дру
гой же день я послал ему еще несессер с серебря
ным прибором. Так наша дружба восстановилась:
китаец же получил должное внушение. Чтобы
сколько-нибудь замять свой поступок, чин-цай
устроил другой для нас обед, опять на той же даче.
Этот обед ничем не отличался от первого, только
число кушаний было уменьшено до сорока.
На втором обеде, по просьбе чин-цая и других
присутствующих, я обещал показать им стрельбу
нашего экспедиционного отряда. Действительно,
когда опять явился к нам со свитою чин-цай, то
мы вместе с казаками произвели пальбу из берда
нок и револьверов. В самый короткий срок было
нами выпушено около 200 пуль, мишенями для
которых служили глиняные бугорки в степи. Вви
ду отличного результата стрельбы чин-цай с улыб
кою сказал: «Как нам с русскими воевать; эти две
надцать человек разгонят тысячу наших солдат».
В ответ на такой комплимент я возразил, что нам
воевать не из-за чего и что Россия еще никогда
не вела войны с Китаем. Но, чтобы довершить
впечатление, я взял дробовик и начал стрелять
влет стрижей и воробьев. Похвалам и просьбам
пострелять еще не было конца. Когда же напуган
ные птички улетели, пришлось, уступая общему
желанию, разбивать подброшенные куриные яйца
по одному и по два разом двойным выстрелом.
Жаль было попусту тратить заряды, которых здесь
нигде уже нельзя достать; но репутация хорошего
стрелка весьма много мне помогала во все преж
ние путешествия. Это искусство производит
на азиатцев чарующее впечатление.
В антрактах губернаторских обедов и посеще
ний нас чин-цаем мы осматривали, с его разре
шения, город Хами. Как и везде в Китае, жители
сбегались взглянуть на ян-гуйзы, то есть на «за
морских дьяволов», каковым именем окрещены
в Китае все вообще европейцы без различия на
ций. Однако же толпа вела себя довольно сдер
жанно благодаря присутствию с нами нескольких
полицейских, которые не один раз пускали вдело
свои длинные палки для уразумления наиболее
назойливых из публики. Подробных сведений от
носительно города Хами мы, конечно, не могли
собрать, как невозможно это и в каждом китай
ском городе для проезжего европейца.
Хами состоит из трех городов: двух китай
ских (старого и нового) и одного таранчинского.
В пространствах между ними расположены огоро
ды, поля и разоренные жилища. Каждый из трех
городов обнесен зубчатою стеною до крайности
плохого устройства. Это просто землебитная
глиняная ограда квадратной формы; по углам ее
и в середине размещены башни для продольного
обстреливания стен.
Внутри каждого города тесно скучены жилые
глиняные фанзы, из которых многие находятся
еще в разрушенном состоянии, в особенности
в таранчинском городе. В обоих китайских го
родах довольно много лавок, где торгуют почти
исключительно китайцы. Товары привозятся из
Пекина. Дороговизна на все страшная; местные
продукты также очень дороги. «Дешево у нас толь
ко серебро»,— комично говорили нам китайские
лавочники. Действительно, серебро в Хами было
в изобилии, так как его много получали войска.
В таранчинском городе лавок нет вовсе; только
раз в неделю здесь устраивается временный торг.
На восходе солнца 1 июня мы завьючили своих
верблюдов и двинулись в путь по дороге, кото
рая ведет из_Хами в город Аньси. Этою колесною
дорогою мы должны были идти четыре станции;
потом свернуть вправо также по колесной дороге,
направляющейся в оазис Сачжеу.
Первые 10 верст от города Хами путь наш ле
жал по местности плодородной; здесь везде поля,
арыки и разоренные жилища, из которых мно
гие начинали возобновляться. Затем собственно
Хамийский оазис кончился. Далее на несколь
ко верст залегла голая галька и дресва, а потом
явился песок, поросший всего более мохнатым
тростником и джантаком.
