583
Приложения: Н. М. Пржевальский. Третье путешествие в Центральной Азии . . .
ДОге
Тотчас мы дали Егорову немного водки для
возбуждения сил, наскоро одели, обули в войлоч
ные сапоги и, посадив на верблюда, пошли далее.
Через 3 версты встретили ключ, на котором мы
разбили свой бивуак. Здесь напоили Егорова чаем
и покормили немного бараньим супом. Затем
обмыли теплой водой израненные ноги и при
ложили на них корпию, намоченную в раство
ре арники из нашей походной аптеки; наконец
больному дано было пять гран [старая аптекар
ская мера веса, равная 0,0622 грамма] хины, и он
уложен спать. Немного отдохнув, Егоров вкратце
рассказал нам о своей пропаже следующее.
Когда 30 июля он разошелся в горах с каза
ком Калмыниным и пошел по следу раненого
яка, то вскоре отыскал этого зверя, выстрелил
по нему и ранил еще. Як пустился на уход. Его
ров за ним — и следил зверя до самой темноты;
затем повернул домой, но ошибся и пошел в иную
сторону. Между тем наступила холодная и ветре
ная ночь. Всю ночь напролет шел Егоров, и когда
настало утро, то очутился далеко от гор в Сыр-
тынской равнине. Видя, что зашел не туда, Его
ров повернул обратно к горам, но, придя в них,
никак не мог обознать местность, тем более что,
как назло, целых трое суток в воздухе стояла гу
стая пыль. Егоров решился идти наугад и напра
вился к западу (вместо севера, как следовало бы)
поперек южных отрогов окрайнего хребта. Здесь
блуждал он трое суток и все это время ничего
не ел, только жевал кислые листья ревеня и часто
пил воду. «Есть нисколько не хотелось,— говорил
Егоров,—бегал по горам легко, как зверь, и даже
мало уставал».
Между тем плохие самодельные чирки изно
сились в двое суток; Егоров остался босым. Тогда
он разорвал свои парусинные панталоны, обернул
ими ноги и обвязал изрезанным на тонкие пла
стинки поясным ремнем. Но подобная обувь, ко
нечно, весьма мало защищала от острых камней,
и вскоре обе пятки Егорова покрылись ранами.
А между тем ходить и ходить было необходимо —
в этом только и заключалась возможность спасе
ния. Застрелив из винтовки зайца, Егоров содрал
с него шкуру и подложил эту шкуру вместе с клоч
ками случайно найденной бараньей шерсти под
свои израненные, обернутые в тряпки ноги. Бо
лели они сильно, в особенности по утрам, после
ночи. Невозможно даже было тогда встать, так что
Егоров выбирал себе ночное логовище на скате
горы, для того чтобы утром ползти сначала на чет
вереньках, «размять свои ноги», как он наивно
выражался. Не менее муки приносили и ночные
морозы, доходившие в горах, как сказано выше,
по крайней мере до —10 °С, да еше иногда и с ве
тром. Забравшись где-нибудь под большой ка
мень, Егоров с вечера разводил огонь, добывая
его посредством выстрела холостым патроном,
в который вкладывал вместо ваты или трута ото
рванный кусок фуражки. При выстреле этот кусок
загорался, потом тлел, и Егоров раздувал огонь,
собирая для него помет диких яков. Но поддержи
вать огонь всю ночь было невозможно —одолева
ли усталость и дремота. Вот тут-то и начинались
вдобавок к страданиям израненных ног новые
муки от холода. Чтобы не замерзнуть совершен
но, Егоров ухитрялся туго набивать себе за пазу
ху и вокруг спины сухого помета диких яков и,
свернувшись клубком, тревожно, страдальчески
засыпал. В это время пропотевшая днем рубашка
обыкновенно примерзала к наложенному помету,
зато, по крайней мере, не касалась своей ледяной
корой голого тела.
На четвертые сутки своего блуждания Егоров
почувствовал сильную усталость и голод. Послед
ний был еще злом наименьшим, так как в горах
водились зайцы и улары. По экземпляру того
и другого застрелил Егоров и съел сырой часть
улара; зайца же, также сырого, носил с собой и ел
по маленькому кусочку, когда сильно пересыхало
горло.
В это время Егоров блуждал возле тропинки,
которая ведет из Сыртына в Сачжеу. Несколько
раз пускался он в безводную степь, но, мучи
мый жаждой, снова возвращался в горы. Здесь,
на пятые сутки своего блуждания, Егоров встре
тил небольшое стадо коров, принадлежавших,
несомненно, кочевавшим где-либо поблизости
монголам; но пастухов при коровах не оказа
лось. Вероятно, они издали заметили незнако
мого странного человека и спрятались в горах.
Конечно, Егорову следовало застрелить одну из
коров, добыть таким образом себе мяса, а кожей
обвернуть израненные ноги. Однако он не решил
ся на это; хотел только взять от коров молока, но
и тут неудача — коровы оказались недойными.
Оставив в покое этих соблазнительных коров,
Егоров побрел опять по горам и переночевал здесь
шестую по счету ночь. Между тем силы заметно
убывали... Еще день-другой таких страданий —
и несчастный погиб бы от истощения. Он сам
уже чувствовал это, но решил ходить до послед
ней возможности; затем собирался вымыть где-
нибудь в ключе свою рубашку и в ней умереть. Но
