впечатление такой силы и неустрашимости, что я даже не
решался высказать свои опасения, которые могли бы выз
вать хоть тень сомнения в его безусловном бесстрашии
перед опасностью. Какгорько я сожалел об этом позже! Толь
ко один раз я издалека намекнул А.П. на возможность со
ветских злых умыслов, но он меня совершенно обескура
жил своей милой незабываемой улыбкой...
Естественно, мы говорили о будущем. АП. не скрывал, что
он монархист, и я понимал, что после опыта с «Временным
правительством» АП. иным быть не мог, ибо он был солдат
телом и душой. Однако он был согласен со всеми теми, кто
думал, что не дело русской эмиграции решать вопросы о рус
ской будущности, и великому князю Николаю Николаевичу
АП. был беззаветно предан, вчем я был вполне согласен сАП.
Свеликим князем Николаем Николаевичем мы были со
седями по даче в Крыму, но я никогда не стремился быть
ему представленным из опасения показаться навязчивым.
Теперь положение изменилось, и я с радостью исполнил
желание АП. вместе поехать к великому князю.
Я ехал с тяжелым чувством. Естественно, что я сравни
вал прошлое, когда каждый год бывал в Крыму, с тем, что
было теперь, когда я подъезжал к очень простому барскому
дому под Парижем. Явспоминал, как великий князь пожерт
вовал русскими людьми, чтобы помочь французам и сде
лать возможной Марну, а с ней и победу, и сравнивал это с
теми условиями, в каких он теперь жил...
Не умею выразить, какое впечатление величия произ
вел он на меня, несмотря на свой починенный сюртук.
Знаю только —в теперешней своей внешней обстановке
он остался тем же, каким был раньше.
Мы говорили только об одном —о спасении России, и
изо всего, что великий князь говорил, я чувствовал, как он
ценит А.П. и как на него полагается.
Возвращались мы в Париж с тяжелыми впечатления
ми, но я был благодарен АП., что он устроил мне знаком
ство с великим князем, на которого именно в народе воз
лагалось столько надежд...
Вскоре потом я был в Каннах и поклонился в русской
церкви праху великого князя. Увы, я приехал через несколь
