44 / 196
ЛЕВ КОТЮКОВ
лась тихая веселость и без выпивки осмурело лицо.
—
Давай дернем для храбрости! — угрюмо предложил
он, как будто не на родину ехал, а куда-нибудь на рабские
торфозаготовки в пустыню Сахара.
Я, естественно, не отказался, хотя и без выпивки хвата
ло бесшабашной храбрости в те благословенные лета. С
большим запасом хватало — и не думалось, что поистра
тится сей запас раньше срока, и грустная опаска совьет
крепкое гнездо в душе.
Но чего боятся наши души, ежели они бессмертны?! От
чего в них страх?! Нет, не адов страх, а иной... Страх бы
тия, как небытия. Страх бессмертия, как смерти!.. Или еще
чего?! Кто даст ответ?!
Прибыв на вокзал, мы энергично двинулись в ресто
ран.
Не буду растекаться в деталях ресторанного скандала,
мало ли их было, этих скандалов. Остановлюсь лишь на
стычке с капитаном внутренних войск, который за каким-
то чертом подсел за наш столик. Капитан сразу активно не
понравился мне, но активно приглянулся Рубцову. Мы
даже чуть не рассорились из-за этого безвестного капита
на, но, философски осмыслив происходящее, ибо деньга
ми распоряжался я, допив остатки водки, Рубцов круто
перенял мою сторону — и весьма возвеселился, когда я
зашвырнул гербовую фуражку новоявленного собутыль
ника в вечернюю железнодорожную толпу. И не зря возве
селился, ибо за скандалом ушел без него поезд на Вологду
— и отсрочилось неизбежное возвращение, — и, может
быть, смерть отсрочилась на день, другой.
Ну, а капитан?! А черт его знает, куда он подевался?!
Пошел фуражку свою искать... Может, и по сию пору ищет,
ежели до майора не дослужился. Да и не знаю я никакого
капитана.
............
— г —
Ч П
г
I
I
43