Background Image
Previous Page  48 / 196 Next Page
Information
Show Menu
Previous Page 48 / 196 Next Page
Page Background

ЛЕВ КОТЮКОВ

Известный критик Лобанов в давней своей статье “Сила

благодатная" о творчестве Рубцова писал:

“Психологическая объемность поэтической мысли не­

возможна при рассудочном миросозерцании, она требует

прорыва в глубины природы и народного духа.”

В основе мысль верная и четкая. Но вот почему “требу­

ет прорыва”? От Рубцова требует? Как будто многие спо­

койно прорываются куда надо, а Рубцов не желает, хоть

тресни. Да, да, именно в таком плане была написана ста­

тья, с откровенным призывом к прорывам и надрывам. Ми­

лейший Михаил Петрович, увы!, как и Друзин, не понял,

что этот прорыв состоялся — и сила сего прорыва по сню

пору движет русскую поэзию, и не только поэзию.

Человек еще до своего рождения наделен волей не толь­

ко к жизни, но и к смерти.

Некий интеллектуал, предпочитающий читать Набоко­

ва на английском, высокомерно заявил, что воля к смерти

у Рубцова преобладала над волей к жизни. Думается, по­

добное умозаключение неслучайно. Ежели вышеупомяну­

тый господин и Пушкина предпочтет читать на английс­

ком, то еще до больших откровений дойдет.

Воля жизни в Рубцове преобладала над смертью!

Говорю об этом категорично, ибо знал поэта не только

по его стихам, хотя порой стихи говорят о творце то, что и

ему самому неведомо. Но это неведомое — в наших душах,

ибо как глаголет старая истина: “Человек — мера всего

существующего и несуществующего". Как бы несуществу­

ющего! Ибо нет ничего несуществующего. Все субъектив­

ное есть объективное. И никто не знает: явь порождает сны

или сны порождают явь?..

И Рубцов не знал. Но знал, что смерть есть неизвестная

форма жизни. Знал, что умрет, но не верил в это. Верил в

эту жизнь и любил эту жизнь, а не какую-то иную.

47