51 / 196
ДЕМОНЫ И БЕСЫ НИКОЛАЯ РУБЦОВА
ГЛАВА ПЯТАЯ
— Я предпочитаю голодную свободу, а не сытое раб
ство! — высокопарно, коряво, но совершенно искренне, воз-
вопил некий неодаренный подражатель Максимилиана Во
лошина.
— Ну и предпочитай! — с грустью разрешил я — и с
еще большей грустью подумал:
“...Брешешь, хрен любезный! Ничего ты не предпочи
таешь. И не знаешь ни свободы, ни рабства, ибо голодный
человек в силу физиологических причин вне свободы. Ты,
любезный хрен, еще вполне сытно живешь! А посему — ты
всего лишь раб своих нынешних заблуждений. И вообще,
вечный раб своей собственной антиприродной глупости.
А поскольку ты нынче и сытый несвободен, то и думать
неохота, — кем ты станешь, когда и впрямь с голодухи по
ложишь зубы на полку...”
Однако, свое умозаключение я оставил при себе. А по-
лупишущий член союза полунезависимых писателей, по
терпевший фиаско и в подражаниях Волошину, и в книж
ной коммерции, воспринял мое молчание, как одобрение,
— и совсем воодушевленно возвопил:
— Я завтра же вернусь в литературу! В большую ли-
терату
— Возвращайся... Но постарайся, чтобы я, как и рань
ше, тебя там не видел... — без особого восторга согласился
я.
—
И вернусь!.. Вот увидишь! — скрежетнул зу
свободолюбивый субъект, на большее не осмелился, — и
судорожно заспешил по своим свободолюбивым делам.
Странный, однако, народ околачивается в России при
литературе. То уходит, то возвращается... Но, увы, ничего
ценного не забывает в отечественной словестности. Да и
заодно в мировой ничего не забывает, хотя казалось бы...