Лицо Андрея Сергеевича озарилось улыбкой при треску
чей дроби сигнального судового барабана.
Не сгибая ноги, печатая всей ступней по звонкой палубной
доске, тут же лихим приемом схватываясь за ножны шпаги, к
нему приблизился вахтенный офицер Мостовой.
За два шага окаменел и смело взглянул в глаза новому ка
питану, взметнулась к треуголке рука в белой перчатке, и чет
ко прозвучал рапорт.
Преображенский отдал честь мичману и, повернувшись к
матросам, раскатисто гаркнул:
— Здор-р-рово, орлы-ы-ы!
— Здрав желаем, ваш сок-бродь! —оглушил его стройный
хор серьгастой шеренги.
У Андрея в тайниках души защемило: вспомнился краса
вец Кронштадт, повеяло бравым духом кадетского корпуса и
глухим, величавым рокотом Финского залива. Он сглотнул
ершистый ком в горле и, хватая влажным взглядом всех, бро
сил вдохновенно:
— Слушай мою коман-н-нду! За знакомство и честносове
стливую службу Отечеству жалую молодцам к бочонку гос
подина Черкасова... еще бочонок водки!
Громоподобное «ур-р-ра!» потопило последние слова Анд
рея Сергеевича, сорвало с ленивых волн шумливую пернатую
тварь. Матросы ликовали. Толпа сгрудилась в оцеп притих
шим кольцом вокруг ендовы1: зачинался торжественный ри
туал раздачи водки. Пока баталер2со свистком в руке горла
нил фамилии, начиная по старшинству, господа офицеры
последовали за новоявленным капитаном.
В кают-компании, от веку пропахшей табаком всех стран,
Преображенский деловито объявил:
— На рассвете с приливом в Охоте швартуемся, господа.
Фрахтоваться время, да и такелаж заботы требует. А сейчас...
На лаковых дверцах сыграли сабельные блики и в кают-
компанию, вельми душевно позвякивая, въехала здоровущая
братина, накрытая белой льняной скатертью, а за нею, тяжело
1 Широкая медная посуда с носиком, в которой выносят вино или
водку для команды.
2 Унтер-офицер, ведающий вещевым и пищевым довольствием на
корабле.
123
