В зале царила паника. Часть посетителей, подобно стаду
обезумевших морских бобров, сгрудилась у единственного
выхода. Они кричали благим матом, давили друг друга, про
грызаясь к спасительной двери.
Другие, напротив, прикипели со страху к своим местам и
сидели-стояли соляными столбами: серые, искаженные лица,
горящие сухим блеском глаза, лихорадочно хватающие про
исходящее.
Сквозь сизые клубы порохового дыма Андрей разглядел,
как пять человек с ножами в руках сворой псов набрасыва
лись на высокого, ладного, что мачтовая сосна, моряка. Тот с
тупым остервенением отмахивался от них широкой лавкой.
В его дюжих руках она описывала в воздухе ярые круги, от
брасывая нападающих. За ним Преображенский приметил
вжавшиеся в угол две женские фигурки.
— Вон он, дерьмо! —вдруг, как из чащи лесной, грянуло
разбойничье.
«Не по мою ли душу?» Андрей увидел, как, перемахивая
чрез опрокинутые столы, к нему дернулся один из босомыж-
ников. Жаркие, вспотевшие от напряжения пальцы офицера
крепче сжали оружие. Он видел, как бородач вскинул на бегу
пистолет —на вороненом стволе тускло блеснул свет.
«Вот оно! —стрельнуло в мозгу. —Сейчас и меня... убьют,
как Алешку Осоргина».
Но палец уже свершил привычную работу.
Остро пахнуло порохом. Бородатого отшвырнуло назад —
пуля вклинилась меж глаз. Из-под вырванного с волосьем за
тылка по ржаным опилкам заструился кровавый ручей.
Преображенский инстинктивно упал на пол. Гулко грохнул
ответный выстрел, и желтая вспышка озарила безмолвный люд.
Андрей плотью ощутил, как пуля журкнула в двух пальцахот его
уха и раздробила косяк. Щепки картечью осыпали треуголку.
Укрывшись за трупом, он секунду обдумывал, что пред
принять, как вдруг...
— Ну и ну! —Офицер схватил и сунул за пазуху золотой
американский доллар, выкатившийся из драного зипуна уби
того. Но не успел он и осмыслить этого, как кто-то бойко
тыкнул его в плечо.
— Дядя, дядя! Держи скорей... Семен Тимофеевич веле-
ли-с, —послышался справа дрожащий детский голос.
132
