длинными, из береговой сосны столами, стоявшими в семь
рядов, на лавках восседали группами рассупонившиеся моря
ки и отъезжающие.
При добром енисейском бочонке пива гнусавили францу
зы. Меды, на совесть варенные, —чистый янтарь! Чуть по
одаль, в час по капле, давили из себя слово датчане и шведы,
у раздаточной стойки гремел лихой припев застольной песни
голландских моряков, но все безнадежно тонуло в водоворо
те всеобщего
гула.
Блестевшая от пота прислуга вертко шмыгала угрями меж
посетителями и едва поспевала всем угодить. Повсюду на по
лу, посыпавшемуся каждое утро чистыми опилками, уже ва
лялись объедки балыка, пробки, окурки сигар.
Андрей одернул плащ. Снял треуголку и, держа ее в согну
той руке у груди, уверенно прошагал через зал к боковой
комнате, где сиживал хозяин корчмы господин Карманов.
Капитан не заметил, как безногий у него за спиной быстре
хонько учинил условный знак темной братии, устроившейся
в некотором удалении от входа.
Четверо прохаживались по закускам и гоготали над чем-
то, а пятый —матерый рыжий детина —поигрывал морским
ножом и ощупывал взглядом вошедшего Преображенского.
Неприметно в углу за бочкой, точно паук в паутине, сидел че
ловек в потрепанной голландской шляпе. Из-под широкой
фетровой полосы на входящих и выходящих пристально взи
рали запавшие глаза. Грязный оранжевый шарф наполовину
скрывал уродовавший морщинистое лицо сабельный шрам.
Время от времени запыхавшийся половой ставил перед посе
тителем новую порцию рома, которую тот неторопливо тянул
глоток за глотком.
Внешне старик был спокоен, но ему насилу удавалось
скрыть накатывающийся волна за волной припадок бешен
ства. Причиной этому послужил вчерашний провал Кожа
ного.
«Капитан, клянусь Гробом Господним, рука дьявола забра
ла твой пакет! Мы смотрели в оба: кроме монашки, что стави
ла свечи... к иконе никто не подгребал...»
Вне себя от ярости, он тогда запустил в Стива тяжелым
шандалом. Боцман сумел увернуться. Зеркало за его головой
раскололось огромной синей звездой...
126
