и жертвенность во благо Отечества ему был пожалован чин
коллежского асессора и серебряная шпага.
В тысяча восемьсот третьем году он, ратуя за расширение
торговых операций, влез по уши в долги, но снарядил круго
светную экспедицию. Его величество, лично знавший Булда
кова, изволил после удачного завершения плавания награ
дить его орденом Святого Владимира IV степени.
Румянцев губ не разомкнул, но в сыром блеске его очей
Михаил Матвеевич, равно как и весь совет, прочитали низкий
поклон признательности и испытали душой крепкую боль за
старика. Перед ними стоял тот же человек, некогда блестящий
канцлер, с осанкой родовитого вельможи, сына екатеринин
ского героя, но теперь, увы, не с гордо поднятой головой, а с
погасшим взором, согбенный бременем царской опалы, сирый
и одинокий в своем тускнеющем величии.
Все это знали и все молчали. Начиная с двенадцатого года,
Императора во всех кампаниях сопровождал не старый канц
лер, а граф Нессельроде, назначенный, кстати, временно заве
довать Министерством иностранных дел.
Николай Петрович, обведя своих питомцев взглядом, спо
койно сказал:
— Да, господа... вы правильно все истолковали. Номи
нально я еще держу дипломатический штурвал нашего ко
рабля, но управляют им чужие руки. А посему, —голос его
звучал по-ратному твердо, —мне стоит поторопиться сделать
прощальный залп. А вам, други, —он с надеждой посмотрел
на свою смену и отечески улыбнулся, —помочь старику.
За спинами собравшихся послышались шаги. Господа
обернулись: в дверях стоял румяный от морозца князь Осор-
гин.
Глава 8
Унылая осень, объевшись туманами, колючими дождями,
свинцовой ватой облаков, уступила место русской зиме: сту
деной, ворчливой, седой, —а леди Филлмор по-прежнему
пребывала в Северной Пальмире.
«Боже, я все еще здесь...» Кутаясь в черную пену кружев,
склонив задумчиво голову, она стояла у высокого окна, устало
35
