ках опять звучали песни и на русском, и на англий
ском языках.
Утром, едва в кают-компании закончился завтрак,
Головнину доложили, что с ним хотят говорить два
прибывших с берега матроса. Капитан вышел на па
лубу, где ему представили ожидавших на шканцах за
росших мужиков, одетых в темные рубахи и заправ
ленные в сапоги штаны из нерпичьих шкур, в кото
рых любили щеголять промышленники.
— Где же матросы? — недоуменно спросил Го
ловнин.
— Мы и есть, ваше благородие, матросы, — с
робостью ответил один из промышленников.
— Что за вид! — вскипел Головнин. — И не стыд
но являться в эдаком образе на военный шлюп?
— Виноваты, ваше благородие, — подал голос вто
рой. — За два года, что мы здесь, вся форма изор
валась.
— Фамилии, с какого судна, как здесь оказа
лись? — отрывисто спросил Головнин.
— Василий Васильев я, — сказал старший из
промышленников, — а со мной Данило Попов. Мат
росы первой статьи, приписаны к порту Охотск.
— Так что здесь делаете? Дезертиры?
— Не дезертиры мы, ваше благородие, — взмо
лился старший. — Обманом сюда увлечены. Не чаем,
как назад выбраться, опутали, не отпускают. Засту
питесь, ваше благородие, Христом Богом просим вы
зволить нас отсюда.
Старший сделал было попытку преклонить ко
лени.
— Встать! — резко приказал Головнин. — Толком
докладывайте, как здесь оказались, кто вас назад не
пускает.
Васильев, путаясь от волнения в словах, начал
повествовать, как два года назад начальник Охот
ского порта капитан второго ранга Бухарин предпи
сал им своей властью идти на компанейском судне,
на коем не хватало матросов, в Америку, обещав,
что по прибытии в Ново-Архангельск они на ближай
шем корабле вернутся в Охотск. С ними отправлены
были еще три матроса второй статьи. Но хоть с тех
165
