вья с извилистыми голыми стволами и длинными, за
остренными, как сабли, листьями. Их мощные корни,
похожие на паучьи лапы, жадно впивались в землю.
Сколько бурь, ураганов выдержал за свою жизнь каж
дый из этих суровых стражников песчаных берегов!
Ближе к вечеру пейзаж вновь стал другим. Там и
тут скалистые кряжи прорезали узкие долины —
голый камень вверху, буйный лес по склонам и вни
зу. Все чаще прямо к кромке моря подступали от
весные каменные стены. А еще дальше глазам пред
стал и вовсе фантастический вид — череда остроко
нечных, конусообразных скал в глубоком мрачном
ущелье. Заходящее солнце высвечивало их огненно
рыжие вершины.
Вождь Платов присел рядом с Таракановым и,
покуривая трубку, односложно произносил канакские
названия этих долин и гор, звучавшие, несмотря на
их суровое обличье, с присущей языку сандвичан му
зыкальностью. И так Тараканов услышал, что глубо
кую узкую долину канаки зовут Аваавапули, а мрач
ный гористый берег за ней — это Напали. Поразив
ший его воображение каньон с остроконечными ска
лами носил имя Каллалау.
Пока Тараканов с тоской в сердце, вызванной тя
желыми раздумьями о неожиданных поворотах судь
бы, смотрел на постоянно меняющийся пейзаж остро
ва, доктор Шеффер на «Ильмене», очнувшись от ме
ланхолии, писал письмо вероломному королю Кауму
алии. Он хотел соблюсти чувство собственного досто
инства, но переполнявший его гнев находил выход в
упреках, резких выражениях и даже в угрозах. Фра
зы звучали энергично, как тревожная дробь барабана.
«Ваше величество, — писал на английском док
тор Шеффер, — завтра я рассчитываю быть в Ха-
налеи, чтобы забрать оставшуюся часть нашего иму
щества. Мне хорошо известно, что революция про
тив русских была организована вопреки Вашей воле.
Вы прекрасно знаете, что я заботился только о Ва
шем благе и благе Ваших людей. Не верьте нико
му, кто скажет Вам, что Российская империя стер
пит надругательство над ее флагом и оскорбление
чести ее подданных. Вы забрали всю нашу собствен
428
