ких-либо эмоций, словно тот никуда и не уплывал.
Пожав руку, спросил:
— Откуда ты взялся, Тим?
— Я пришел с гор.
Каумуалии уважительно вздернул брови, с пони
манием поинтересовался:
— Ты вернулся к жене?
— Я принес письмо от кауки Папаа. — Тараканов
достал конверт.
— Зачем мне его письма? — фыркнул король. —
Между нами уже все решено.
— Он хотел, чтобы я сообщил ему ваш ответ.
Каумуалии позвал переводчика-англичанина и, вы
слушав послание, устало сказал:
— Передай Папаа, Тим, что мне нечего ответить
ему. Я не могу позволить вам оставаться на острове.
Обстоятельства таковы, что я должен требовать ва
шего ухода. Передай Папаа, что я прощаюсь с ним.
Как только заберете свои вещи, уходите из Ханалеи.
Мои люди терпеливы, но больше терпеть они не хо
тят. — Король помолчал и, внимательно глядя на Та
раканова, добавил: — Ты всегда нравился мне, Тим.
Я был рад, что ты породнился с женщиной из моего
народа. Тебя я не прогоняю. У тебя здесь жена. Если
хочешь остаться, живи с нами.
Король протянул руку, и Тараканов крепко по
жал ее.
Теперь предстояло самое тяжелое — еще одно
прощание с Ланой и возвращение в Ханалеи. Слиш
ком сложно было объяснить ей, что он не может сей
час оставить людей, с которыми делил хлеб долгие
годы, не может предать их доверие. Если он покинет
товарищей в этот трудный момент, его посчитают де
зертиром. К тому же тревожило, как бы доктор Шеф
фер в припадке отчаяния, что все планы рухнули,
не наломал в Ханалеи дров. Если уж их вынудили уйти
отсюда, они должны сделать это достойно, не унижая
себя местью. Канаки никогда не делали им ничего
плохого. Когда-нибудь они поймут, что эти русские
были не такие уж плохие люди.
Лана с нетерпением ожидала его возвращения.
Скрывая свое настроение, Тараканов широко улыб
433
