«Господи, откуда этот мальчишка? Из бискайской, кас
тильской, андалузской или, быть может, из какой другой про
винции?..»
Де Уэльва протянул из империала руку, коснулся его пле
ча, ободряюще подмигнул. Солдат, не останавливаясь, повер
нул голову, как сквозь похмельную дрему, посмотрел на дона.
Крошечные тычинки зрачков бессознательно скользнули по
лицу майора. В них не было ни мысли, ни живости —они ис
кали спасительной тьмы и прохлады.
— Вперед, парень, сквозь жару и пыль! Ты будешь генера
лом, солдат. —Майор подал ему фляжку.
Тот, не сбавляя шага, равнодушно ухватил ее, жадно за
прокинул и долго пил. Вода бежала по малиново-бурым ще
кам, шее, оставляя темные дорожки на выгоревшем сукне
мундира. Утолив жажду, он вернул фляжку, не сказав ни сло
ва, лишь тупо в знак благодарности мотнув головой.
Диего был задумчив, Гонсалесы молчаливы, зато папаша
Муньос явно пребывал в ударе. Он величаво восседал на сво
ем скрипящем, громыхающем троне и напоминал круглый
буй, омываемый со всех сторон стальной щетиной штыков,
киверами, ранцами. Старик взаправду считал, что без него,
Антонио Муньоса, трехмильная колонна солдат все равно
что Мехико без дворца Кортеса.
Его дубленая шкура, похоже, была невосприимчива к зною:
перченый завтрак, раскаленная латунная фляга с вином и
ощущение безопасности служили источником его прекрасно
го расположения духа. Все остальные мелочи жизни возница
просто презирал иль, может, умело делал вид, что презирает.
Он без умолку болтал с остроухими лошадьми, угрюмыми
гренадерами, а сейчас наседал с поучениями на невозмутимо
го Мигеля:
— О, то что ты хочешь стать бравым солдатом короля, сы
нок, а не канатным плясуном, я знаю! Что ж, одобряю!.. —
Початок приложился к фляге. Вино было горячее, будто с ко
стра. —Усвоил. Молчишь? Ну, Бог с тобой. Жаль, что я стар
и не могу заняться тобой. Клянусь небом, уж я бы постарался
сделать из тебя славного бойца. Пусть попотел бы —да, но
сделал. Лучше поздно, чем никогда, верно? —Антонио утер
338
