каменистые участки, где копыто и колесо не оставляли явно
го оттиска.
— Дон, я умоляю вас, не гоните так лошадей! —временами
орал ошалевший Початок.
Но всякий раз слышал веселое, неизменное:
— А зачем их тогда держать, если тихо ездить!
К концу дня они на славу замели и запутали следы, захме
лели от усталости, но покоя на сердце не было. Диего был
уверен: «хвост» все равно найдет «голову» и, увы, скоро. Те,
кто шли по пятам, шли не за их кошельком, они шли за их
кровью. Тешило одно: если капитан со своими людьми при
готовил для него петлю, то прежде не раз придется перевя
зать ее узел.
«О, силы небесные, смилуйтесь надо мной!» —тихо поску
ливал Початок. Его ячменные глаза с болью поглядывали на
неутомимого андалузца и каменные спины его слуг. Задница
папаши Антонио, похоже, испеклась за день на козлах и при
каждом ударе кричала: «Господи Боже! Этот сумасшедший
испанец не успокоится, пока мы все тут не сдохнем». Увы,
толстяку оставалось только скулить; кипя от бессильной яро
сти, он крепче нахлестывал лошадей.
Глава 18
Они стреножили коней в глухом распадке, с чахлой, мрач
ной зеленью на уступах. Стиснутый с двух сторон каменис
тыми зубьями, он напоминал разрушенный циклопический
склеп. Как бы там ни было, а место майор выбрал толково, со
знанием дела. Оно оказалось удобным как для ночлега, так и
для наблюдения. Через узкую горловину теснины, как сквозь
щель рыцарского забрала, был хорошо виден широкий разбег
скоро меркнущей альменды.
Пока Мигель справлялся с костром и парусиновым наве
сом, оба брата кормили из шляп лошадей и рассматривали
корявый строй каменных исполинов. Исчерневшие и вывет
ренные тысячелетиями, они обросли глубокими трещинами,
надломились, а то и упали.
Чтобы не вызывать подозрения, Антонио между делом че
сал языком:
346
