— Охочусь на мадридского волка.
— Что?! —Барабанные перепонки Луиса заныли, в ране
запульсировала низкая басовая нота. —Дьявол! Откуда ты
знаешь о нем? Это моя добыча!
— Ну это еще надо посмотреть, кто будет удачливей на
тропе. —Ухмылка младшего застыла. Он видел, как родные с
детства глаза полыхнули рубином, и понял, что крепко под
цепил новостью брата.
— Эй!.. —Скулы Луиса покрывала испарина. —Это мож
но решить и хорошо, и плохо...
— Пошел ты к черту! —Сальварес задержался у двери. —
Ты перешагнул через волю отца, ты спутался с русскими, за
быв о сестре, о клятве, что мы дали, когда Кончита из-за од
ного из них ушла в монастырь! Ты предал наш род, а теперь
предаешь Испанию!..
— Заткнись, щенокГ Думай, что несешь! —Капитан вце
пился пальцами в простыню. Черная вздувшаяся вена кроила
красный лоб. —Значит, ты решил по-плохому, брат?..
— Клянусь молоком матери Иисуса, если мадридец уй
дет от меня, я сдеру свои эполеты и принародно сломаю
клинок.
— Не-ет! Ты не сделаешь этого, брат, —хватаясь за рану,
взорвался Луис. —Он мой! Мой!
Но Сальварес уже шагнул за порог, на свет, засиявший на
его эполетах расплавленным серебром.
Луис уткнулся в подушку и застонал:
— Мадонна! Неужели от душевной муки так же падают,
как и под ношей?
«Отец! Тереза! Сестра! Брат!»
Он рыдал: петля Фатума настигла его. Окольцевала шею и
так затянулась, что нечем стало дышать.
Глава 15
Шел восьмой день пути. Шесть из них путники, подобно
крошечному ручейку, влившемуся в полноводную реку, де
лили с пехотой роялистской армии. Они примкнули к
стальной колонне, не доезжая Пачуки. Ныне Пачука оста
лась позади, как остались позади те, кто скончался от ран,
336
