перелистнуть. Зато и Библия, сынок, не в долгу! Ее, как ды
ню, за бок не ухватишь. Сколько не прочитай баба псалмов —
все равно дурой останется!
— Да заткнись ты! —оборвал толстяка старый кривоногий
фельдфебель, весь в рубцах. Колючие глаза зло буравили
болтавшегося на козлах Антонио. —Сам-то трещишь хуже
последней суки. Чего привязался к парню?
Муньос будто язык проглотил. Надулся, как мышь на кру
пу, выпятив подбородок и опустив уголки губ.
Некоторое время шли молча. Раскаленный воздух дрожал,
и беззвучно дрожали придорожные валуны, будто готовые
расплавиться и потечь.
— Я вижу, дорога у вас не из лучших... дальняя, через стра
ну индейцев. —Фельдфебель чмокнул потрескавшимися гу
бами.
Мигель кивнул головой, глядя с интересом на дружелюбно
настроенного вояку. Тот улыбался седыми усами, поправляя
тяжелое кремневое ружье и чешую кивера.
— Что, тяжко? Ничего, попривыкнешь, как я... А если нет —
сдохнешь. Когда увидишь краснокожих —держи ухо востро.
Когда ты их не видишь, будь осторожен вдвойне. Никогда не
высовывай нос и не позволяй себе показаться на фоне неба
или развести дымный костер. Поверь моим ранам. —Обвет
ренное, в рубцах лицо фельдфебеля надломилось в улыбке. —
Я прежде здоровался с людьми, которые плевать хотели на эти
советы... Кости их давно растащили грифы.
Они миновали еще изрядный отрезок дороги, когда ста
рый солдат добавил:
— А вообще-то, когда есть возможность... чтоб не содрали
скальп, больше пей, парень, пьяному и умирать не так страш
но. Это у нас всякий сопляк-рекрут знает.
Глава 16
Барабанная дробь и сигнальная труба стянули рваные ше
ренги. На какое-то время почудилось, что пропала смерто
носная духота, усталость и страх.
Дон выбрался из кареты, пересев в седло своего буланого
иноходца остро огляделся.
340
