Желтая луна зависла над ними золотым кастельяно на
нитке, и слышно было, как где-то на равнине затянула пере
кличку тоскливая волчья песня.
— Значит, ты ничего не знаешь?.. И о капитане Луисе то
же? —Фернандо отбросил саблю.
— Капитан Луис? Вы сказали, сеньор, капитан Луис де
Аргуэлло? Нет! Первый раз слышу!
— Позвольте, дон, я пощупаю эту грушу. —Усы старшего
Гонсалеса хищно дрогнули. —Это моя работа.
Толстяк нервно засучил ногами и застонал. Увидев своего
палача, он едва не задохнулся:
— О, да... Это не совсем правда, он мой будущий зять... же
них моей дочки... Да к чему эти вопросы? Вы же и так все
знаете...
— Ну, гнида! Ты для него разбрасывал соль?! — Жи
лет затрещал под руками Фернандо. Муньос вспомнил «за
ботливое» напутствие капитана: «Твое молчание — твоя
жизнь», но тут же забыл о нем, парализованный яростью
Гонсалеса.
— Не прикасайтесь ко мне, я... я... Клянусь всеми святыми,
я не врал вам, я только обманывал...
— Что?! — прорычал Фернандо. —Да я вспорю сейчас
твое брюхо и накормлю твоими же потрохами!
Антонио чувствовал, что теряет сознание. Всякое присут
ствие духа вылетело вон. «Господи! Я уж тысячу раз проклял
себя, что подписался под предложением Луиса... Черт с эти
ми реалами! Лучше б я жил, как жил».
Когда пальцы Фернандо коснулись его потной шеи, он
пролепетал срывающимся голосом:
— Я скажу... я скажу все, что знаю.
Присевший рядом Алонсо потер руки.
— Меня заставил капитан Луис. Это он, клянусь Небом, я
не хотел, я сопротивлялся... Но он пригрозил, что вздернет
меня и отдаст дочь на растерзание своим солдатам, если я от
кажусь. —Лицо трактирщика пылало красными кляксами.
Лоб покрылся клейким потом и был изборожден морщинами
страдания.
Что это походило на правду, майор не сомневался: капитан
мог так сказать и мог сдержать свое слово. Початок кусал и
облизывал пересохшие губы. Они были белы, как мел.
349
